Волчара выходит на след

– А знаю, да, – переведя взгляд, ответил младший брат. – Это опер из ментовки. Тоже сволочь, как Сазонов этот. А кстати, где он есть? Сбежал, что ли? Ну-ка, посмотри, Армен. Быстро!

Невысокого роста, коренастый горбоносый «джигит» послушно метнулся к расстрелянной машине, а через секунду заорал с восторгом:

– Здесь он, Самвел-джан! Валяется, как падалюка! В живот попали!

– Вытащи его. Посмотреть хочу.

– Сейчас, – боевик шустро юркнул внутрь, за ноги ловко выдернул тело из салона.

Голова Сазонова ударилась о промерзшую кочку, и он негромко застонал.

– Так он живой еще? – удивленно поцокал языком Самвел. – Вот живучий, да, русак-прусак! Старый, а живучий. – Подошел поближе.

Сазонов лежал на спине с открытыми глазами. Его мокрые от крови, искривленные в гримасе губы чуть заметно дрожали, выпуская наружу сиплые обрывки едва различимых слов: «Без… меня… па… рни… Жа-а-ль…»

– Что он там бормочет? – спросит Самвел.

– Ничего не разберешь, – ответил боевик. – Наверно, подыхает, да? – и вопросительно покосился на босса. Увидев, как начальник согласно кивнул, он радостно ощерился и, сделав шаг вперед, высоко задрал согнутую в колене ногу, подержал, примериваясь, и, обрушив ее высоким острым каблуком на живот умирающего, тут же резво отпрыгнул в сторону. Тело Сазонова выгнулось в дугу. Кровь ударила брызгами изо рта.

– Ну что, детка? Значит – «это Комов», да? – булькнул Самвел, подойдя к Алине. – «Я ему звонила»? Арменчик, вытащи у нее «жучок» из подкладки. Еще пригодится. Дорогая штучка.

– А с ней самой что делать, Самвел-джан?

– Это вам мой дорогой подарок. За хорошую работу.

– Такая замурзачка, да? – презрительно покривился боевик. – Ее целый день отмывать надо.

– Вай, какой ты дурачок, Армен. Она же под трусами чистая. И пахнет хорошо. Как кошка мыться любит. Да, Ашотик?

– А, любит, да. Как кошка.

– Ладно, – посерьезнел Самвел. – Этих всех хорошо закопайте. Не лениться. Чтобы никаких следов, понял?

– Понял… А ее?

– И ее, конечно. Ты что, тупой? Только… не добивай. Пускай сама… сдохнет… Пойдем, Ашотик. Ехать надо. – И, взгромоздившись на звякнувшее пружинами сиденье, устроив поудобнее свое расплывшееся седалище, нахмурившись, поглядел на заснеженное подмерзшее, тянущееся до самого горизонта выгоревшее болото и недовольно проворчал: – Такая зубодрыга, да? Даже уши мерзнут!

– А правда, да, Самвельчик.

АНДРЕЙ

Камуфлированная остойчивая резиновая шестиместка упорно тащилась навстречу могучему течению Ирги. Установленный на ее носу светодиодный прожектор нервно раздвигал ночную черноту, выхватывал из нее дрожащие пригнутые к студеной и густой, как машинное масло, воде куртинки забежавшего в поток краснотала, матово блестящие каменистые осыпи на высоченных изрезанных извилистыми щелями обрывах, зловещие разверзнутые пасти многометровых заломов обочь песчаных кос.

Мостовой, зажав автомат между коленей, сидел с краю, рядом с первой переборкой, тесно прижимаясь к плечу Семеныча. Слушал, как, пробиваясь через ровное шмелиное гудение сорокасильного «Меркурия», тоненько позванивает ледяная слюда по берегам. Молчал и думал о своем.

Переболел. Перемучился. По капле выдавил из головы все свои былые сомнения. И вроде бы теперь уже окончательно уверился в необходимости сделать этот последний и решающий шаг. Сделать уже по той простой причине, что любое начатое дело необходимо обязательно доводить до логического завершения. Довести и вот тогда уже забыть, зашвырнуть на полку дальней памяти.

Теперь тревожило только одно: надо было как-то уберечь Семеныча, не позволить ему лезть в самое крутое пекло. Оттеснить, отстранить его от участия в кровавой кутерьме. Но как это сделать? Каким таким чудесным образом? Тогда ведь и самому тоже придется отойти, отвалить в сторону? Иначе за настырным, упертым стариком ни за что не уследишь.

– По времени – подходим, мужики, – неожиданно громко произнес Славкин. – Все все помнят?

«Зачем спросил? Кого? – ворохнулось в голове Андрея. – И как он смог так точно, единственно по времени, определить точку высадки? Ну, может быть, и может? А кто его знает? Их же там, наверное, учили?»

В лодке они сидели впятером. Кроме Мостового и Семеныча – Славкин, Бельдин и тщедушный китаез. Краев со всей своей натасканной ратью должен был подобраться к объекту загодя, еще с началом темноты, каким-то другим, неизвестным, более хитроумным способом.