Волчара выходит на след

Учился настойчиво и ежедневно. Усиленно и безо всякого апломба перенимал опыт у старших товарищей. Вырабатывал в себе умение нестандартно мыслить, точно сопоставлять разрозненные неоднородные факты, выдвигать неожиданные версии, разрабатывать надежные многоходовые комбинации, с математической точностью предсказывать дальнейшее поведение всех проходящих по делу фигурантов. И много, очень много чего другого, необходимого каждому следаку, как хлеб.

Пять лет на должности – почти без всяких заковырок. И больше ни одного возвращенного дела! Ни одного оправдательного приговора! Один раз даже рекорд своеобразный – умудрился предъявить обвинение сразу по двадцати трем статьям Уголовного кодекса! Со всеми коллегами – ровные, нормальные взаимоотношения. Уже, казалось, в доску свой.

Это дело трещало по швам и сыпалось. Но извернулся, исхитрился его по кускам собрать и сшить… Но одним из заказчиков двойного убийства оказался один из местных воротил с очень обширными и серьезными связями.

Предупредили дурака и изнутри, и извне – не суйся. Не шали. Закрой глаза и шустро выведи человека из категории. Но на этот раз как будто бы шлея под хвост попала! В башке замутило! Закусил, идиот, удила! Вынес постановление об аресте, как и учили, как обычно в этих случаях, основываясь на косвенных уликах. Упек фигуранта в ИВС. Через верхнюю губу, распираемый диким самомнением, разъяснил ему его права и даже, проявив любезность (знай, мол, наших!), позвонил его сыну, передав пожелание отца иметь в адвокатах конкретное лицо. Что тому причиной было? Помутнение в мозгах? Или то обстоятельство, что грозный прокурор в тот момент в отъезде был и за него оставался простой и покладистый важняк Иван Спиридоныч? Да какая разница?!

И ушлый маститый адвокат уже через час пригребся в изолятор. А через пару часиков подал жалобу на имя прокурора, в которой значилось, что наглый и нахрапистый следак Андрей Сазонов «грубо нарушил закон, путем угроз (шприцом «со СПИДом») склоняя подследственного к даче заведомо ложных показаний».

Последствия не замедлили сказаться. Тут же принялись с подачи Ивана Спиридоныча, вдруг растерявшего всю свою отеческую снисходительность, дотошно вычитывать и выписывать.

А через день вернувшийся прокурор с порога дал указание срочно передать дело другому следователю – тому же Сереге Агутину, с которым когда-то пять лет назад в диком азарте проводили свое первое серьезное расследование. И тот, с легкой начальственной руки, еще не успев даже формально принять дело к производству, понесся освобождать «уважаемого человека», принадлежность которого к касте сделала его неприкасаемым. И уже к обеду следующего дня дело было закрыто и благополучно сдано в архив.

Пожалели несмышленыша. Простили. Не стали ломать хребет через колено. Адвокат, по просьбе истца, жалобу отозвал.

И все вроде бы пошло по-прежнему. Опять встало на свои места. Но это только внешне. На самом деле отношение к нему коллег резко переменилось. Стали коситься на него, как на зачумленного.

Теперь уже в его руки не попадало никаких резонансных, да и вообще никаких мало-мальски серьезных дел, за которыми, хоть на какой-то отдаленной перспективе, просматривались уши неприкасаемых. Оказанное ему доверие он совсем не оправдал…

Да и черт с ним! Да и не нужно! Да так даже лучше. Неизмеримо легче! Не надо уже так тщательно смотреть себе под ноги, боясь наступить на чью-то жирную мозоль, идти напопятную, рискуя при неудачном раскладе угодить за решетку за пособничество. Теперь можно спокойно впиваться, вгрызаться в новые дела, не боясь сломать на этом зубы. Надо же кому-то и честно «палки рубить».

Никаким тупым правдолюбцем, конечно, не был. Сам не мараюсь – и ладно. Что до других – закрыть глаза не сложно. Это в конце концов – здоровый умный компромисс. Существуют непреложные правила игры. Они незыблемы. И только законченный идиот стучит башкой в глухую стенку. Главное – убедить сослуживцев в своей полной и осмысленной лояльности.

И удалось. Убедил по прошествии времени. И даже не слишком долгого. Всех – сверху и донизу. Нет, мужики, не сумлевайтесь, не беспокойтесь за ради бога: я вам мешать совершенно не буду. Не буду лезть куда ни попадя, что-то там по углам высматривать и вынюхивать, не буду собирать на вас никакого убойного компромата, чтобы по случаю припереть к стенке или доказать кому-то там, какой я чистый и пушистый. Тащите спокойно все, что под руку подвернется, гребите откупного, сколько можете. Уничтожайте улики и нудную писанину еще встречающихся в природе честных оперов, расследуйте делишки узко и узенько, грешите подлогами и прочими бяками, отказывайте, не углядывая никакого криминала, ошалевшим от горя истцам в возбуждении «по отсутствию признаков состава преступления». В общем… и в частном – кто во что горазд.