Волчара

Псих. Он точно псих. Требовать такое… Зачем вообще ему это нужно?

— Н-нет… — лепечу я. — Я не буду этого делать.

— Как хочешь.

Волчара резко отодвигает в сторону журнальный столик. Шахматы летят на пол. Он дергает за ножку стула и придвигает меня к себе.

Мгновение — и моя юбка уже задрана.

— Стой!

Я вцепляюсь в подол руками и прикрываю себя.

— Что такое? — спокойно спрашивает Волчара.

— Псих… — шепчу я.

— Ты должна мне.

— Я сделаю это!

— Что?

— То, что ты хочешь.

— Я много чего хочу…

— Я буду мастурбировать у тебя на глазах.

А что мне остается?

— Прекрасно.

Волчара откидывается на диване. Разваливается, как перед телевизором. И таращится на меня.

— Извращанец!

— Ты тоже.

— Я?

— То, что ты сейчас будешь делать… У меня на глазах… Ты — испорченная девчонка.

— Заткнись, — бурчу я. — И развяжи мне ноги.

— Зачем?

— Они затекли! Мне неудобно!

— Моя ты бедная Зайка. Прости.

Он опускается на колени перед стулом. Распутывает какие-то кожаные жгуты на моих щиколотках. Растирает их.

— Не трогай меня! Ты обещал!

— С момента, как ты начнешь трогать себя, я перестану.

И он целует мою лодыжку.

Я засовываю руки под юбку.

— Я начала!

— Я хочу видеть.

— Нет! Про это договора не было. А ты же всегда придерживаешься договоров? Ты же человек слова. Мужик.

Я специально все это говорю. Потому что… Ну, под юбкой я еще могу как-то… Но, чтобы он видел… Я на такое просто неспособна!

— Ладно. — Волчара отодвигается от меня. — Советую тебе пересесть на диван. Там мягче и удобнее.

— Обойдусь без твоих советов!

Я все же пересаживаюсь. Потому что от этого стула у меня затекла спина.

— Давай, детка.

Моя рука под юбкой. Прямо там. Где все уже давно мокро… Почему? Я не знаю! Это все Волчара. От него исходит что-то такое… бешеное. Мужское. Что действует на тебя, даже если ты хочешь.

Мои щеки пылают. Я умираю от неловкости. Глажу себя там. Но… я не хочу это делать! В этом нет ничего приятного.

— Закрой глаза, так тебе будет легче, — слышу я шепот Волчары.

И слушаюсь его.

Я бы лучше выколола глаза ему! Но у меня нет такой возможности. А видеть его похотливый взгляд просто невыносимо…

Те мурашки и те щекотные шарики ртути, которые бегали по моей коже от прикосновений Волчары, снова активизируются. Потому что я касаюсь самых чувствительных местечек.

Как бы сделать так, чтобы он подумал, что я все? Надо начать дергаться. Закатить глаза. И застонать.

Получится ли у меня? Должно получиться.

И надо сделать это как можно быстрее. Потому что это невыносимо! Такой неловкости я не испытывала никогда в жизни. Ни разу. Никто не ставил меня в такое унизительное положение…

Это все Волчара! Я его ненавижу! Я готова его убить! Так бы и придушила его…

От этих мыслей под моими пальцами начинается пульсация. Меня бросает в жар. Возбуждение нарастает…

Он меня нереально бесит! Почему же у моего тела такая реакция?

— Хочешь, я тебе помогу? — раздается у моего уха голос Волчары.

— Нет!

— Я просто коснусь твоей груди. Расстегну рубашку, стяну лифчик и — проведу языком по соску. И ты сразу кончишь.

Я не могу не представлять это. Я почти чувствую, как его жадные лапы рвут пуговицы на моей рубашке.

Мои соски твердеют.

Как он это делает?

— Нет! Ты обещал не касаться!

— Если ты не попросишь. Попроси! И ты не пожалеешь…

— Нет!

— Я могу предложить и другой вид помощи. Хочешь, там, где сейчас твой палец, будет мой язык?

Боже… Да! Я хочу этого. Очень хочу. И я уже почти… Я близко…

— Нет… — выдыхаю я.

Слышу смешок Волчары.

— Упрямая, зараза… Но все же представь, как мой язык ставит восклицательный знак. Движется снизу вверх, облизывает все вкусности, а потом ставит точку и вибрирует в ней. Быстрее. Быстрее. Еще быстрее….

— А-а-ах! — вырывается у меня.

Мое тело содрогается. Я откидываюсь назад на диване, рука вылетает из-под юбки. И я вижу, что Волчара втягивает носом воздух возле моих пальцев…

Больной извращенец!

22

Варлам

Когда я, с прокладкой в зубах, примчался в туалет и обнаружил, что там никого нет, я очень хотел придушить Зайку. Не насмерть, естественно. Так, немного. До легкого обморока. В момент, когда она будет стонать подо мной и просить пощады.

Я готов был рыть землю носом и хвостом — чтобы достать ее оттуда, куда она от меня свалила.

Я даже ломанулся к мотоциклу, завел его и помчался. Но через пару десятков километров остановился.

Поставил железного коня у обочины и пошел пинать деревья.

А что еще я мог сделать?

Не насиловать же эту чокнутую. Нравятся батоны — ну и жри рыхлое тесто!

А потом я вернулся к друзьям и набухался так, что водка лилась из ушей. Парням пришлось вызвать моего водителя, но он не смог уговорить меня сесть в машину. Скрутить меня и отправить домой удалось с большим трудом — так я хотел остаться и продолжить. Хорошо, хоть друзья у меня крепкие.

Вообще, я не буйный, когда пьяный. Просто очень веселый. И еще более отбитый, чем обычно.

* * *

На следующий день я решил выбросить Зайку из головы. Это было не сложно — в башке поселилась свора орущих котов. Которая насрала мне в рот.