Волчата

Оказалось, что на всех основных дорогах стоят видеорегистраторы. Которые показывают, что нарушителей скоростного режима среди финских машин удельно больше, чем среди российских. И относительное превышение скорости — у аборигенов выше. Как скромно предположил главный поц, в смысле — поц-лицейский:

— У русских машин — моторы слабее.

А вот фуры — скорость не превышают. Независимо от национальной принадлежности. Профессионалы.

Здесь… поворотников нет. А ещё здесь нет встречной полосы движения.

Ме-е-едленно.

На Руси все едут во все стороны по одной колее.

«— Вы куда едете? В Москву? А я уже из Москвы.

— Тогда почему мы едем в одном купе?

— Так научно-технический прогресс!».

* * *

На «святорусских» дорогах каждый встречный — как Мересьев — идёт в лобовую атаку. И — не свернёт. Пока не зашибёшь.

Похоже на трамваи в Евпатории — тоже одна колея. Но там у трамваев «карманы» на остановках. Так они и разъезжаются. А здесь… Кто-то должен съехать в снег, пропустить встречный обоз, вытащиться из сугробов… Кто?

Если обозы «разно-сословные» — понятно. В остальных случаях — у кого больше. Кулак, горло, бойцов, просто — возниц…

Мы изображаем из себя купцов. Хоругвей над санями нет. Разгонять встречных-поперечных — некому и нечем.

Рожочники — не рожают, скороходы — не скороходят, гайдуки — не гайдучат. Чем ближе к местной столице, тем чаще приходиться вытаскивать наши сани из сугробов. Предварительно их туда затащив.

«Эх тройка, птица тройка…». Какая, нафиг, птица! Черепаха замученная. То постоим, то подождём. Впору коней выпрягать да выгуливать. Чтоб не застоялись, не замёрзли.

Я уже говорил про распространённость мордобоя на Руси? Каждый второй обоз выдаёт нам «науку» кнутами, а каждый первый — получает от нас. Частота «научных обменов» и их интенсивность возрастает. А средняя скорость движения — падает. Я уже задолбался по сугробам прыгать да на мате разговаривать!

Ребята! Давайте хоть какой порядок наведём! Или «а поговорить» для вас существеннее? А «ехать» когда?

И тут я додумался! Какой я умный! Вспомнилось из здешнего благоприобретенного. Как я вирника Макуху у «пауков» пуганул.

— Чарджи, доставай лук. Будешь показывать.

— Серебра много лишнего? По «Правде» за испуг — гривна. (Борзята пытается-таки доказать мою некомпетентность и свою вятшесть).

— Тю! Борзята, ты ту «Правду Русскую» читал? За испуг мечом — да. А за лук — ничего не сказано. Давай Чарджи. А ты, Сухан, сулицы доставай. И сабли держите поближе.

Вот теперь пошло веселее. Как во многих американских штатах: ношение огнестрельного оружия без чехла — запрещено. А вот достать-убрать…

— Ты как посмел на меня саблю поднять?!

— А причём здесь ты, дядя? Я в ножны заглянуть хочу. В ножнах, говорят, роса выпадает. А потом клинок ржавеет.

А что моя шашечка у тебя перед лицом поплясала да нос чуть не снесла — так извиняюсь, неловкий я, косорыл рукосуйный. Сам же видишь: сопляк психованный, дёрганный, на голове — косынка, в голове — мякинка. А насчёт росы — правда, конденсат и в ножнах образуется. Но, конечно, не посреди белого дня при минус восемь.

Новгород-Северский — прелестный город. Поставлен разумно, церкви очень даже смотрятся. И — забит беженцами. По всей излучине Десны под городской горой обозы, хибары какие-то, копошащиеся оборванные люди.

Мы, вроде, в приличный двор встали. Только вышел с крыльца — мне навстречу что-то замотанное. По платку — девчушка. Бормочет чего-то. Сперва не понял, переспросил. Потом дошло. Отечественный рефрен в годину народных бедствий. «Дни Турбиных»: «Офицерик! Я составлю вам удовольствие!». Конечно, в здешнем, Северском и святорусском варианте.

Моя заминка с ответом была воспринята как согласие, сразу пошло уточнение цены и формы оплаты:

— Хлеб-ця…

Факеншит! Год назад я тот же слоган слышал! Когда Юлька меня в Киев везла. Как-то… дежавюшно становится.

Ивашко вышел из избы, меня в сторону отодвинул, девку — за шиворот и за ворота.

— Не вздумай подать. Со всей округи соберутся, всю ночь выть будут, канючить.

Интересно: хозяин на ночь спускает с цепи здоровенных псов. Псы постояльцев не трогают, а нищих рвут. Странно: ведь и те, и другие — чужие. Но собаки различают. Запах еды — от нас, запах беды — от них.

Поутру чем дальше от города, тем обозов меньше.

Кажется, Алексей Толстой в «Хмуром утре» пишет о чутье на неприятности, которое вырабатывается у солдата. Когда по жалостливому взгляду, брошенному селянкой из-за плетня, становится понятно: деникинцы вчера прорвали фронт, а «зелёные» уже вырезали в соседнем селе комбедовцев.

Вот и у меня так же. Предчувствие есть, а конкретных фактов нет. Мужички в окрестных селениях активно таскают возы сена с заметённых снегом покосов в деревни. Это «конкретно» — запасы на случай осады или просто — «на всякий случай»? Обозов с беженцами меньше стало: кончились? Или их половцы перехватывают? С реки видно: в селищах ворота в частоколах закрыты. Уже поганых ждут или просто не хотят нищих пускать? Не вижу войск. Должны же быть какие-то… блок-посты, маршевые роты, просто — воинские обозы.