Волчата

Месть? — Безусловно. Желание заставить его пережить весь тот страх, тот набор болей и унижений, который я выхлебал за этот день? Показать, как выглядит вот такая, общепринятая, «правильная», «все так живут», «от дедов-прадедов заведено есть» жизнь, но — с другой стороны? «Воздам каждому по делам его». «Как аукнется — так и откликнется»… Было и такое.

Но была и ещё одна причина. Она странно звучит. Я её старательно… запинывал. Неправильная она. Но… Мне его стало жалко. Господи, ну кому кого здесь жалеть! Он — сын хана, предводитель, хозяин, вседержитель. Бай. А я — раб с радужной перспективой стать «мальчиком для наслаждений» или «верным псом» у порога ханской юрты. Но мне его жаль. Парнишка-то нормальный. Добрый, весёлый, живой. А вот вырастет в такую сволочь… Национально-конфессионально-сословную. Я понимаю: таких по обе стороны порубежья — полно. И всем — не на здравствуешь. Но вот этот… Вот он сопит в темноте. Надо или резать, или… тащить с собой.

Что-то я стал слезлив и сентиментален. Проще надо быть: какой вариант может дать наибольшую прибыль? — Упаковываем.

Алу сначала несколько забеспокоился, когда я начал его одевать, но, услышав мой голос, успокоился и снова засопел.

Никогда не приходилось одевать сонного ребёнка в садик или в школу? Даже вязки на руки и овчинный мешок на голову он воспринял спокойно. Бормотнул что-то типа:

— Не спи, береги. Отцу понравишься.

Нагрузился, сколько сообразил, взял мальчишку в меховом одеяле на руки и тихонько, старательно обходя натёкшую из нукера лужу крови, в темноте… топ-топ…

Я уже говорил о важности правильной установки информационных фильтров? — Очень большая важность. «Опыт» называется. Вчера, когда мы налетели на разъезды кыпчаков — у меня никаких фильтров по теме не было. Непонятно — на что смотреть. Глаза — разбегались, мозги — просто захлебнулись. Хорошо, со мной были опытные воины.

Когда меня кыпчаки захватили — там вообще… сплошной поток желудочно-лёгочных ощущений. Фильтруй, не фильтруй — без толку. Пока я за их конями на верёвке бежал да сердце у горла ловил, главное было — какая колдобина под ногами. Фильтровал исключительно микрорельеф местности.

А вот сегодня, пока ворон гоняли да клад откапывали… Когда знаешь что искать — оно находится.

Всю зиму на «Святой Руси» идёт снег. Это трюизм? — Ну, таки «да». Его со двора сгребают и выбрасывают. Это кому-то новость? А сгребают его к забору, за сараи. И там же и выкидывают. За забор. Получаются два сугроба в высоту забора. С них ещё детишки на санках катаются.

Что мы отфильтровали и наблюдаем. Плотный сугроб от стенки дровяника до вершины окружающего селение частокола, который в этом месте является и забором подворья. Воткнутые в снег санки, прислонённые к тыльной стенке сарая лыжи. И пара палок. Без колечек внизу, но с ремёнными петлями для рук вверху.

Ещё, в десяти шагах наблюдаем… труп моего кладокопателя. Мда… Жаль. Парень оказался смелым, храбрым, отважным, упорным… можно продолжить ряд близких понятий. Но недостаточно умным, удачливым, изворотливым… можно продолжить и этот ряд. Сопротивление поганым он оказал. Попытался. Изложил «серым тараканам» свою точку зрения. Видно по выбитым зубам. И по… блин! — По вытекшим глазам. Судя по царапинам у глазниц — выковырянных пальцами с неостриженными ногтями.

Оппоненты остались при своём мнении. Его и реализовали. Труп раздет догола. По замёрзшему, присохшему… и по крови — тоже, видно, что его… употребляли для «их наслаждений». И перерезали горло. В какой последовательности — не очевидно.

У меня была мысль. Такая… благородно-шкурная. Забраться в соседнее подворье и освободить сидевших там, в здоровенном амбаре, пленников. Они выберутся, порежут своих захватчиков… Подымем над освобождённой территорией:

«Знамя великой борьбы всех народов
За лучший мир, за святую свободу».

Но половцев десятка три. А местных… три дома. Три-пять мужиков, два десятка детей… Половцы и пьяные — бойцы. А смерды… Они начнут вопить, бегать в разные стороны, поганые проснутся и будет нам всем…

Так что, по князю Игорю. Которого — «Половецкие пляски». Он-то бежал один. Бросил в плену и сына, и брата. Остальные «братия и дружина» и вовсе не вспоминаются.

Осторожненько прикрутил Алу к санкам, перетащился через забор и с горочки… у-ух!

«Вот качусь я в санках
По горе крутой;
Вот свернулись санки,
И я на бок — хлоп!
Кубарем качуся
Под гору, в сугроб.
…
Весело текли вы,
Детские года!
Вас не омрачали
Горе и беда».

Ивану Сурикову — не омрачали. Отсюда до того, не омрачённого — семь веков.