Волчата

Чира, бледный, всклокоченный, курил одну сигарету за другой и все не мог успокоиться. Если убийство грибника, солдата и даже армянина не вызвали у него больших эмоций, то смерть той красивой женщины в машине потрясла парня до глубины души. Талант художника от отца достался из двоих братьев только ему, но рисовал он нечасто. Не любил заниматься этим потому, что сразу вспоминал прошлую счастливую жизнь, работающего около мольберта отца, напевающего что-то себе под нос, веселую красивую мать. Но дар Божий жил в нем, временами прорываясь сквозь неприязнь и забвение. И безупречная красота убитой им женщины пробила заскорузлый слой нанесенной на душу грязи и крови.

- К чертям, все идет насмарку! - продолжал бушевать Глеб. - Если не убрать Нечая, то нам хана! Рано или поздно он нас вычислит, этот гад головой работает лучше компьютера. А он наверняка сейчас засядет в своей Лысовке и носа оттуда не высунет.

Немного успокоившись, Москвин уселся на одну из кроватей и глянул на Чиру. Ему очень не понравился его внешний вид. Глеб достал портсигар и протянул пацану папироску, набитую анашой.

- На, курни плана, успокойся.

Снизу в дверь кто-то забарабанил ногой. Все, кроме Поньки и Чиры, вскочили на ноги, переглянулись. Глеб достал пистолет, его примеру последовал Зубатик, а Маркел подхватил с дивана автомат. Все трое быстро сбежали вниз. Оставшиеся наверху слышали приглушенные короткие переговоры, затем какой-то смех. Заскрипела входная дверь, и появившийся первым Зубатик объявил:

- Суслик нашелся.

Глеб и Маркел буквально втащили наверх просто истерзанного малыша. Весь он был всклокоченный, куртка порвана, джинсы заляпаны грязью, руки в крови. Плюхнувшись на свой диван, Суслик со стоном стянул с ног перемазанные грязью кроссовки и, вытянувшись во весь небольшой рост, облегченно вздохнул:

- Ух, наконец-то я дома. Эх, я сегодня и побегал. И побегал, и пострелял...

Все сгрудились вокруг него, а Суслик достал свой "ТТ" и гордо заявил:

- Две обоймы по ментам расстрелял.

- Где? Когда? - посыпались со всех сторон вопросы.

- Попить дайте, а то глотка пересохла.

И только вдоволь напившись, Суслик рассказал все, как было.

13.

Суслику не повезло изначально. Он должен был наблюдать за конторой Нечая и, если тот подъедет, сообщить об этом Глебу, сидевшему на телефоне в бывшем здании мотоклуба. Но малыш хотел сам пристрелить волжского "крестного отца". Глебу он об этом, конечно, не сказал. Тот из предосторожности высадил его за квартал от конторы Нечая. Топая по тротуару, Суслик мало обращал внимания на попадающихся ему навстречу пешеходов, а между тем он проходил как раз мимо здания городского отдела внутренних дел. В мыслях он уже всадил в Нечая целую обойму и представлял, как он удивит этим своих интернатовских друзей.

С небес на землю его опустили чьи-то грубые руки, остановившие и развернувшие его в другую сторону.

- Ну-ка, постой! Подними-ка лицо!

Плотного сложения милиционер, чернявый, с густыми усами скобочкой, крепко ухватил Суслика одной рукой за плечо, а другой за волосы, поднял голову вверх. Тот от боли чуть вскрикнул своим характерным звонким голосом. И милиционер, продолжая разглядывать голубоглазую, пионерскую мордочку Суслика, радостно заявил:

- Ну вот, теперь-то я уверен. Это ведь ты тогда спросил у меня, сколько времени, а? Помнишь? Месяц назад? А твои дружки меня трубой по голове саданули. Да не рыпайся! - прикрикнул он на дергающегося в его крепких объятиях пацана и еще сильнее сжал свои толстые, как обрубки, пальцы на плече и волосах Суслика. - Ну-ка, скажи еще что-нибудь, спроси, например, сколько сейчас времени. Ну, кому говорю?

Мент тряхнул Суслика так, что тот почувствовал, как выдираются с корнем его белесые, больше похожие на пух волосы. Он скривился от боли, но все-таки рта не открыл.

- Молчишь? - продолжал разглагольствовать милиционер. - Ну ничего, сейчас заведу тебя куда надо, там все расскажешь и про себя, и про дружков.

Он потянул Суслика к входу в здание милиции, но тот, невзирая на боль в вырываемых волосах, уперся и сопротивлялся с неожиданной для его хрупкой комплекции силой. Милиционер рассвирепел и перешел на мат. Тут рядом заскрипели тормоза и из дежурного "бобика" выпрыгнули двое - широкоплечий сержант и совсем еще молоденький лейтенант. Сцена на тротуаре их заинтересовала.

- А, Семеныч, на работу вышел? - спросил сержант, останавливаясь рядом с борющейся парочкой. - Ты что это, с пионерами воюешь?

- Привет, Петро, - отозвался злой и вспотевший милиционер. - Первый день после больничного сегодня.

Чернявый чуть ослабил хватку и начал рассказывать коллегам подробности своего дела.

- Меня когда по башке трубой двинули, вот этот гаденыш внимание отвлекал. Подошел и спрашивает таким елейным голоском: "Дяденька, сколько времени?" Я пока на часы смотрел, меня и жахнули. Целый месяц отвалялся в больнице. А сейчас смотрю - идет, сучонок.

Пока он говорил, Суслик, пользуясь ослаблением хватки и внимания своего конвоира, сунул руку за пазуху.

Добродушное настроение лейтенанта и сержанта как рукой сняло.