Волчата

Здесь, если «с самого начала», то от Адама. Поимённо. Если «с середины», то с Крестителя. Поимённо и поцерковно — с указанием построенных церквей. А «по-быстренькому» — с Мономаха. С перечислением всех его 89 больших походов и чего вспомнится — из 200 малых. Коротенько так — история Руси за последние 100 лет.

Значит так: жил-был Владимир Мономах. Он жил и был долго. Так долго, что все его соперники померли от старости. Одним из самых докучливых друзей-врагов был Олег Гориславич. Сперва они вдвоём чехов резали, потом Мономах — Гориславича по всей Руси гонял.

Мономах был мудрый, Гориславич… «горем славленный».

Раз убежал Гориславич в Тмутаракань — она ещё русской была. Но, почему-то там жили хазары. Хотя, к тому времени уже прошло лет сто двадцать как был разгромлен их каганат. И эти, такие-сякие, хазары, поймали, по приказу одного русского князя — Переяславльского Мономаха, своего собственного русского князя — Тьмутараканского Гориславича и выслали его в Константинополь. Вполне по «Дню выборов»:

— Послом в Тунис? А почему в Туниc?

— А куда ж его ещё?

Кажется, первый в нашей истории случай высылки за рубеж по политическим мотивам — всё, что делают русские князья друг с другом называется — «политика».

Хазарские ребята явно ошиблись. Не тот «Тунис» выбрали. Князю было 27 лет, он был красив, энергичен и безбашенен. А тут ещё и Царьград! А там — земляки.

— Земеля! Скоко лет, скоко зим!

Ну и погуляли. Три дня пьяные русские наёмники разносили град Константинов. Не имею в виду чего-нибудь политического или финансового. Чисто встретились старые боевые товарищи, обрадовались, стали отмечать…

Гориславича сослали на Родос. Наказание по статье: «русский князь — пьяный хулиган». Там он сходу женился на греческой патрицианке Феофании Музалон и через два года получил разрешение вернуться в Тмутаракань. Несколько лет Гориславич бил местных соседей по мелочи и делал детей. Потом женился второй раз, на дочери половецкого хана, вернулся в Чернигов, навоевался с Мономахом, и успокоился.

Мономах однажды чудом унёс ноги из Чернигова от Гориславича и его союзников-половцев. В своём «Поучении» Мономах пишет:

«И потом Олег на меня пришел со всею Половецкою землею к Чернигову, и билась дружина моя с ними восемь дней за малый вал и не дала им войти в острог; пожалел я христианских душ, и сел горящих, и монастырей и сказал: «Пусть не похваляются язычники». И отдал брату отца его стол, а сам пошел на стол отца своего в Переяславль. И вышли мы на святого Бориса день из Чернигова и ехали сквозь полки половецкие, около ста человек, с детьми и женами. И облизывались на нас половцы точно волки, стоя у перевоза и на горах, — Бог и святой Борис не выдали меня им на поживу, невредимы дошли мы до Переяславля».

Впечатления были сильные, и ни он сам, ни его потомки на Черниговские земли впрямую больше не претендовали. Осталась Десна, и всё к ней прилегающее от Гомеля до Курска, Мурома и Тьмутаракани потомкам Гориславича и его брата Давида.

Братья между собой не ладили. Если один шёл воевать, то другой тоже шёл, но сачковал.

Ссоры в следующем поколении, между двоюродными братьями — Давидовичами (Давайдовичами) и Ольговичами происходили постоянно и уже не на уровне «просто сачканул», а в форме откровенного мордобоя. «Княжеские усобицы» называются. А Мономашичи постепенно откусывали у них кусочки родительского наследства.

Ещё одна деталь. Видимо, бешеный характер отца и его непрерывный авантюрный образ жизни выработал у младшего из сыновей — Святослава Ольговича (Свояка) — довольно редкое среди рюриковичей явление: братскую любовь. Это особенно уникально, потому что братья были сводными — старшие от греческой патрицианки, младший — от половчанки.

Братья младшенького постоянно подставляли: по делам старшего брата Всеволода новгородцы сажали в тюрьму жену Свояка, а его самого — в поруб в Смоленске.

Всеволод умирает, Великокняжеский Киевский стол согласно закона — «лествицы»- занимает средний брат, Игорь. Киевляне, возмущённые поборами покойного государя требуют особых клятв от нового. И к мятежной толпе снова, вместо брата-государя, едет Свояк. Карамзин пишет: