Волчата

Мужики-беженцы продолжают, ускоряясь, предчувствуя близкое завершение застолья, потреблять бражку на халяву. Они то плачутся, то ругаются. Николай поддерживают беседу, сочувствует. Уточняет географию пострадавших местностей.

По сути — мужичкам этим ничего не светит. Вымрут они вместе с семьями. С голодухи. Здешние Северские князья просто прогоняют беженцев: что они могли принять — приняли летом. Теперь даже и в холопы не берут — не прокормить. А выше по Десне — разорённый Вщиж.

Люди на Руси — ценность. Только из людей можно выжать мыто, виры, полюдье, дани… Всё остальное — кунами не доится. Из-за населения ведутся войны, его угоняют, его «примучивают», «осаживают». Его вырезают во владениях противника. Мономах хвастает о своём походе на Минск: «не оставил в городе живых ни скотины, ни челядинца».

А ещё — просто гробят. Вот в таких междоусобных войнах. «Ни себе, ни людям».

А у меня в Рябиновке — избы по-белому строятся. Мне люди нужны для заселения вотчины. И купленный хлеб есть. Я толкаю под столом ногой Ивашку:

— Как закончим… нет — они отсюда на рогах уйдут — завтра с утра. Расскажешь им дорогу до Рябиновки. Надумают ко мне в холопы — пусть приходят, прокормлю.

Тихонько, наклонившись над столом, втолковываю это Ивашке и, поднимая глаза, натыкаюсь на напряжённый взгляд Борзяты. А вот это — другая проблема.

Куда мы идём? Куда ты ведёшь нас? К поганым в полон? Мы люди вольные, на одно дело нанятые, присягой не связанные. Не срастается дело — мы встали да пошли. Ну, Борзята, будем снова шутки шутить или дело говорить?

Беженцы, набравшись хмельного на дармовщину и впервые почувствовав приязнь со стороны встречных людей, а не обычное для них в этом исходе:

— Иди-иди. Проходи, не останавливайся. Понаехали тут… христарадники… расползаются «со слезами на глазах». Мужики наши выходят — их проводить и самим проветриться, а мы остаёмся с Борзятой за пустым столом. Так и смотрим глаза в глаза через весь стол. Ну, «шутник злобный» колись — на что нас подписали?

Борзята за эти дни уловил — кто в моей команде реально главный. Как бы не был ему мой рост, вид и возраст… против всех, с молоком матери впитанных, привычек, стереотипов, предрассудков и представлений… против всей исконности с посконностью… Но он — реалист.

Идеалисты, со своими представлениями о правильности, «как с отцов-прадедов», «по учению родительскому», «как все живут»… — дел не делают, по Руси не ходят, дома сидят. Потому что в дороге такие — просто подыхают на ровном месте.

К примеру, патриот-идеалист должен был бы встать и громко покричать:

— Моя родина — лучше всех!

И там бы нас и закопали. Во Вщиже. Поскольку «нашей родиной» нынче считается Смоленск. Сказано же русской народной мудростью: «В чужой монастырь со своим уставом — не лезь».

— Вот они какие дела получаются… Значит вот что, малой, слушай. Дело наше тайное. Такое…

То-то! Заговорил с отроком о взрослом деле. Но — ещё с гонором. Только и я тоже — реалист. Я реально понимаю, что в этом «святорусском» реале мало понимаю.

Фраза корявая, ну и фиг с ним.

А вот то, что я просто чего-то не пойму из сказанного, не пойму даже чего спросить-уточнить надо — это я уже знаю. И мне не в лом прибрать своё самолюбие «эксперта по сложным системам» и гордость «представителя всего прогрессивного человечества». Потому что здесь это — глупость. От такого — быстро в землю закапывают. Я, конечно, здесь — дурак. Но я уже — умный дурак. Я уже про свою дурость знаю и могу хоть как-то, в меру осознания собственной глупости, учитывать персональную «недогоняльность» в своей деятельности.

— Стоп, Борзята. Сейчас люди мои подойдут. Вот им всем и расскажешь.

— Да я и тебе одному про дело наше говорить не должен! Да про это…

— И не говори. Или — говори, но — всем. А мне, недорослю, твоих тайн не надобно. Сам их расхлёбывай.

Меня уже пытались развернуть «честью» — не по годам, выпивкой — «как большому». Теперь вот — секретами «только для взрослых». Опять «дети до 16-ти»? Или, там, «18+»?

Только лет-то мне по уму — по-более, чем вам. Мне эта морковка — «как мужу доброму» — уже не сладка. Я могу спокойно принять, что у меня вокруг — куча ловушек, которых я просто не вижу. По своему попаданству. Или, там, «неместности». Так что — «только в присутствии моего юриста». За неимением оного — моих «мужей добрых».

Борзята гоняет желваки. Как мент при упоминании адвоката. Наезжать на сопляка или на равного профи — две большие разницы. Ну, так как, дядя, будем нагибаться? По моему — петь будешь? Или — мы с утра разворачиваемся? На разгрузочно-погрузочные операции в «районе активных боевых действий» — мы не подряжались.

Оп-па! Третья производная пошла! Сначала — ведёшь себя как дурак, думая, что ты умный. Потом понимаешь, что ты дурак, и становишься умным дураком. Потом становишься настолько умным, что ведёшь себя так, чтобы выглядеть как полный идиот.

Как сказала одна умная женщина: «Перекрасилась в блондинку, и жизнь сразу стала легче».