Волчата голодны всегда

– Странные вы вопросы задаете, Кузьма Сергеевич. Если бы я вас не знал, подумал бы что-нибудь плохое, – удивился качок.

Обносов промолчал.

– Как он себя вел? – пожал плечами Дрон. – Молился все время.

– Молился? – удивился Кузьма.

– Сам первый раз такое видел, – проглотил следующую рюмку убийца. – Вначале, когда только начали ему подзатыльники давать да по почкам стучать, все у Бога помощи просил себе, а уж когда более обстоятельно подошли и стали ему по-настоящему больно делать, то он начал просить Бога за мать, брата и отца.

– Отца? – От удивления из рук Обносова выскочила рюмка и разлилась на столе коньячным ароматом.

– Ну да, – подтвердил собеседник Кузьмы Сергеевича, смахивая разлитый коньяк со стола своей огромной лапищей, словно тряпкой. – Он еще вначале стращал меня своим отцом. Врал, что тот у него очень важный и деловой человек, связанный с преступным миром, и что за него мне отомстит.

– А как его звать или из какого он города, не говорил? – задал очередной вопрос Обносов.

– Да о чем вы, у него же нет отца, – презрительно фыркнул Дрон.

– У каждого ребенка есть отец, – буркнул Кузьма, чувствуя в груди поднимающуюся волну ненависти к этому примитивному созданию.

– Ну, был бы у него отец, и что? – продолжал насмехаться охранник Малахитова. – И батяньку бы рядом повесили.

– Какое его последнее слово было? – Обносов почувствовал настолько сильную неприязнь к Дрону, что ему захотелось ударить бутылкой по этой огромной пустой голове.

– Да зачем вам это? – подозрительно прищурился Дрон, пытаясь прочитать потаенные мысли Обносова.

– Надо, – просто ответил Кузьма.

– Пощады просил, заклинал меня именем Христа. – Дрон от всех этих воспоминаний стал раздражаться и, чтобы успокоиться, приложился к коньяку прямо из горлышка.

– Жалко тебе его не было? – решил напоследок поинтересоваться у убийцы отец Федора.

– Был один момент. Когда он про отца врал. – Ответ охранника снова больно задел самолюбие Обносова.

– А ну, пошел вон! – рыкнул на него Кузьма, который уже не мог сдерживать охвативший его гнев.

Дрон, хоть и был удивлен такой сменой настроения хозяина, все же, хорошо зная угрожающие интонации Обносова, поспешил ретироваться.

Татьяна, придя в себя, покинула территорию больницы и, забежав домой покормить младшего сына, сразу же отправилась к священнику. Страх, что беременность Анжелы была прервана и она не смогла помочь бедной девушке, забирал у нее последние силы, но женщина заставляла себя ускорять шаг, все же надеясь, что отец Арсений не опоздал. К глубокому ее разочарованию, ворота и калитка, ведущие на церковную территорию, оказались закрыты на навесной замок снаружи – значит, Анжелы и священника на территории церкви не было. От навалившейся усталости Татьяна, прислонившись к церковной ограде, сползла на землю рядом с каким-то ворохом тряпок. Она вспомнила о предстоящих похоронах сына, и слезы стали душить ее.

Мобильный телефон прошил ее нервную систему громкой мелодией.

– Татьяна, ты где? – раздался в телефоне голос Кузьмы. – Я приехал к тебе домой, а тебя нет; сын говорит, что ты куда-то убежала. Я стал за тебя волноваться. С тобой все в порядке?

После перенесенных потрясений его голос действовал успокаивающе. Татьяна почувствовала, что ей хочется довериться этому сильному мужчине, спрятаться за его спиной.

– Я у церкви, – дала она ему свои координаты.

– Стой на месте, я через пять минут буду, – раздался приказ Обносова.

Вскоре он подъехал, подхватил отчаявшуюся женщину и мягко и заботливо опустил в салон машины.

– Домой! – скомандовал он водителю.

«А куда домой?» – задумалась Татьяна. К кому? К ней или к нему? А какая разница… Ей хотелось тепла, ласки, спокойствия, в противном случае она знала, что не выживет. Татьяна ощущала себя маленькой «сдохнувшей» батарейкой. И ей был просто необходим положительный жизненный заряд.

Анжела пришла в сознание ранним утром на кровати в незнакомой обстановке. За окном только начинало светать, вокруг было тихо. Она вспомнила последние события и ужаснулась. Насильственный укол, который ей сделали пришедшие в палату заведующая отделением и две ее подчиненные… После отказа Анжелы заведующая навалилась на нее всем телом, а две другие быстро подготовили руку и сделали инъекцию, после которой практически моментально наступило легкое, блаженное состояние покоя. Девушка испуганно положила руку на живот. Она не понимала, что произошло, где она и, самое главное, что с ее ребенком. Осторожно встала, на цыпочках подошла к двери и, приоткрыв ее, краешком глаза заглянула внутрь. Анжела увидела очертания большой комнаты-столовой, в которой было темно из-за отсутствия окон. Единственным источником света был странный темно-синий огонек, горевший в одном из углов этой комнаты. Приглядевшись, она к своей неописуемой радости узнала в этом огоньке лампадку, выхватывающую из темноты образ Богоматери и Иисуса. Рука непроизвольно сделала осеняющий крест, а с губ слетели слова благодарности.

– Анжела, ты проснулась? – раздался голос за спиной, и девушка от неожиданности вскрикнула.