Волчата

— Держитесь. Не плачьте, вы должны выжить. Слышите? Сделайте все, чтобы остаться в живых… Будьте добрыми, никому не делайте зла. Бог воздаст за все — и за добро, и за зло! Обещаете мне, что будете молодцами?..

— Обещаем, мама, все тебе обещаем! — всхлипывали Душко и Вука, прижимаясь к ней.

— Если судьба будет к нам милостива, скоро мы все вернемся домой. Построим новый дом… Всегда надейтесь на хорошее. Вспоминайте свою мать… Я буду думать о вас, дети мои, об отце и деде… — Она крепко прижала их к себе и расцеловала.

Вспомнив мужа, Анна чуть не разрыдалась. «Встретимся на небе, высоко за звездами, если раньше не удастся», — подумала она, охваченная горестным предчувствием, что больше уже никогда не увидит своих детей. В лагере, куда ее сейчас погонят, всех их ждут муки и смерть. О черных палачах уже давно ходила в народе страшная молва…

Душко крепко стиснул зубы, сдерживая слезы. Болела губа, разбитая кулаком торговца, во рту еще чувствовался соленый привкус крови. Не расплакалась а сестра, дрожа хрупким тельцем, как маленькая птичка.

Когда к ним подошли солдаты, они тихо отошли в сторону, чтобы не пострадала мать…

Душко почувствовал, как грубая солдатская рука сжала его запястье. Захотелось рвануться изо всех сил, вцепиться кому-нибудь в горло и бежать… Другой рукой солдат так же крепко держал сестру, чтобы она не убежала.

Они смешались с толпой детей, плачущих, вырывающихся.

Идя к вагону, Душко и Вука все время оглядывались, чтобы еще раз посмотреть на мать, запомнить ее лицо.

Анна стояла неподвижно. Гордо выпрямившись, она молилась, глядя на небо, и казалось, что она далека от всего, что происходит вокруг.

Солдат подвел детей к вагону, куда, как скотину, уже загоняли и остальных. Прежде чем солдат впихнул Душко в вагон, глаза их встретились. Взгляд мальчика пронзил его насквозь. Солдат передернулся, толкнул в вагон Вуку, а мальчика задержал и сказал усташу, стоявшему рядом:

— Посмотри-ка на него. Настоящий волчонок! Надо было его сразу прикончить. Никто еще не смотрел на меня с такой ненавистью.

Вспомнив материнский наказ, Душко быстро опустил глаза и покорно склонил голову. Усташ схватил его за шею и с силой сдавил:

— Так бы и задушил его!..

— Пусти его. Все равно им не выжить. Не марай рук.

— Да, пожалуй, ты прав.

Разжав руки, усташ пинком толкнул Душко в вагон, так что мальчик упал на пол и не мог сразу подняться. Вука пробралась к нему и платочком вытерла брату слезы.

Вагон набили до отказа. К Душко и Вуке подполз Лазо. Теперь хоть с ними был их друг.

Двери вагона с грохотом задвинулись, загремел тяжелый засов.

В темноте стало еще страшнее. Снаружи раздавались крики усташей и паровозные гудки. Дети тихонько всхлипывали.

Послышался пронзительный свисток, и поезд тронулся. Стальной перестук колес заглушил детские крики и плач. Они ехали все дальше и все быстрее, навстречу своей жестокой судьбе.

11

Анна все стояла и смотрела вслед уходящему поезду, понимая, что больше никогда не увидит своих детей. Глухая, беспредельная тоска охватила ее. Еще секунда, и поезд окончательно скрылся из виду…

Тысячам женщин, пережившим, как и она, самое страшное в жизни — потерю детей, все происшедшее казалось кошмарным сном. От потрясения некоторые женщины лишались рассудка. Они ходили взад-вперед, разговаривая сами с собой, плакали, кричали.

Высокая темноволосая учительница, набравшись смелости, подошла к офицеру:

— Скажите нам, что вы сделали с нашими мужьями и что собираетесь делать с нами? Мы имеем право знать это.

— Заткнись, сука! Ты что, на собрании коммунистов находишься? Но раз уж ты так хочешь знать это, я тебе скажу. Мы вас всех перебьем!

Женщина замолчала, не понимая, то ли пьяный офицер так жестоко шутит над ними, то ли говорит серьезно.

Анна слышала, что сказал офицер. Всякая надежда на спасение исчезла, испарилась, как утренняя роса. Но теперь Анна уже не боялась. Раньше ей было страшно за детей. Может быть, их-то пощадят. Ей захотелось поскорее умереть — после всех унижений и оскорблений жизнь потеряла для нее всякий смысл. Особенно угнетало Анну то, что топтали и убивали их не гитлеровцы — тут их уничтожали свои же соплеменники, служившие фашистам.

«Люди, ох, люди, что с вами будет? Какое наказание падет на ваши головы? Понимаете ли вы, что делаете? Бог вас осудит, жизнь вам отомстит… А что будет с вашими детьми?.. Человек предполагает, а бог располагает… Рано или поздно вы получите по заслугам…»

Размышления Анны прервал резкий голос:

— Построиться в колонну, шагом марш!..

Колонна тронулась в путь. Женщины устало плелись по пыльной дороге, а когда кто-нибудь из них падал, окончательно выбившись из сил, конвойные оттаскивали несчастную к кустам на обочине и забивали до смерти прикладами.

Анна машинально двигалась вперед, безучастная ко всему, что происходило кругом.

— Убейте нас здесь, зачем вы нас гоните дальше?! — воскликнула какая-то пожилая женщина.

— Ты свою пулю мигом схлопочешь, когда не сможешь идти… Все вы свое получите, как придет время, — грубо отрезал конвойный.