Волчье логово

– Нет, я настоящий рыцарь, клянусь честью! – засмеялся мальчик. – Как только вы научите меня владеть мечом, я вам это докажу! Тогда я одержу победу над всеми сеньорами в округе! А кто такой этот поп? Зачем вы его захватили?

– Этот проклятый аббат мой враг, и все тут! Не крутись под ногами. Ты мне мешаешь. Иди к своей матери.

– Враг? – не унимался ребенок. – Значит вы его убьете? Убивать монахов совсем не забавно, они ведь не могут защищаться… Но я бы все равно не отказался на это взглянуть!

– Дитя мое, надеюсь, этого не будет, – со вздохом произнес до сих пор хранивший молчание аббат. – Мне не верится, что вы злы и жестоки. Природа щедро одарила вас. В ваших глазах сияют живые мысли. Но, к несчастью, вы попали в слишком дурное окружение, которое отравляет ваши детские радости и вашу нежную невинность…

Мальчик не успел ничего ответить настоятелю, так как из соседней комнаты послышался женский голос:

– Робер! Робер, сынок, где же ты? Куда опять от меня спрятался?

– Я здесь, мама, – мгновенно отозвался он, вприпрыжку скача к двери.

В залу вошла баронесса де Кистель в скромном и простом домашнем платье. Волосы ее не были собраны в косы и шелковистыми потоками рассыпались по плечам. На ее бледном лице совершенно не было красок, и от этого оно казалось чище, печальнее и красивее…

С нежной улыбкой Сесиль наклонилась к сыну, подставляя ему щеку для поцелуя. Потом обвела глазами залу. Как только она заметила своего мужа в окружении вооруженных вассалов, на ее лицо сразу же вернулось ледяное и замкнутое выражение. Когда же взгляд Сесиль упал на фигуру настоятеля, в глазах ее промелькнуло мимолетное удивление и неприязнь.

– Что это значит? – воскликнула она, стремительно направляясь к барону. – К чему здесь этот человек?

– Я захватил его в плен, – с самодовольным видом пояснил сеньор де Кистель.

– В плен?! Вы с ума сошли?! Чего вы добиваетесь? Он аббат монастыря. Он священник. Вас обвинят в произволе и нарушении закона!

– Еще не хватало, чтобы я спрашивал совета у баб! Идите вон! Я не разрешал вам вмешиваться в мои дела! – вспылил барон.

– Вы забываете, что это и мои дела тоже. Вы все испортите, Годфруа!

– Баронесса, – обратился отец Франсуа к мадам де Кистель, – прошу вас, уговорите вашего супруга отказаться от его безумной затеи и отпустить меня обратно в обитель. Его поведение не принесет никому из нас ничего хорошего.

Сесиль медленно подошла к аббату и, пристально взглянув на него, отвечала:

– Не воображайте, что я стараюсь ради вас. У меня нет для этого никаких причин. Напротив. Под вашим покровительством находится проклятый Жозеф. Вы тоже мешаете мне получить Волчье Логово! Мне было бы только на руку, если бы с вами случилось что-нибудь дурное…

Отец Франсуа грустно вздохнул и опустил голову. Потом снова поднял глаза и искренне ответил:

– Да простит вас Бог, бедная Сесиль. В вашем несчастном сердце много ненависти и злобы. Но в нем также и много боли. Быть может, когда-нибудь одно уравновесит другое в глазах Всевышнего…

– Робер, пойдем отсюда! – раздраженно воскликнула Сесиль. И, схватив мальчика за руку, она быстро покинула комнату.

– Я же предупреждал, что вам не на что надеяться, – торжествующе произнес барон. – Здесь вам придется стать покладистым и выполнять все мои приказы и желания.

– В таком случае, спешу сообщить вам, сеньор де Кистель, что и вам надеяться не на что, – холодно ответил аббат. – Я не подчинюсь вашему жестокому произволу!

– Мне это надоело, черт меня подери! – рявкнул мессир Годфруа. – Бросьте этого капризного старика в подземелье! И не давайте ни хлеба, ни воды, пока он не перестанет ломаться, как шлюха!

Грубые руки схватили аббата, протащили по темным коридорам и бешено швырнули на сырой и холодный пол замковой темницы. Позади него с грохотом и скрипом захлопнулись тяжелые ржавые решетки, и он остался один. Без еды и питья. Без единого огонька. В холоде и кромешной тьме.

Несколько минут отец Франсуа пролежал неподвижно, измученный и оглушенный падением. Потом, немного очнувшись, приподнялся и огляделся кругом. Но он ничего не увидел. В подземелье царил непроницаемый мрак. Тогда аббат медленно отполз в угол, и сел там, прислонившись спиной к стене. Он провел руками по лицу и попытался собраться с мыслями.

Его положение было очень опасным. Но и чудовищно нелепым. Барон де Кистель обошелся с ним, как дикарь и варвар. Все его недопустимое поведение было чистейшим беззаконием и своеволием. И все же, он был знатным сеньором. Пойти против его воли будет непросто…

Барон могуществен и богат. У него на службе множество вооруженных людей. У него есть острые мечи и тяжелые топоры. На его стороне сила и превосходство. А у него? Что есть у него, несчастного и оскорбленного, беспомощного узника?.. Его жалкая сутана? В этом замке у него нет ни друзей, ни спасителей… Он чудовищно одинок и беззащитен. Что может он противопоставить всем этим железным решеткам, острым мечам и жестоким побоям?.. Он был спокойным, мягким и мирным человеком. Страдания и боль пугали его.