Волчье логово

— Что случилось?

— Сбили какой-то советский самолет. По-моему, с парашютистами. Схватили пилота и двух в штатском. Сейчас их привезут, а ты будешь переводить их показания. Давно уже не было такой удачи, поэтому это вызвало интерес… — Он не успел докончить фразу. Раздался стук, и вошедший неизвестный Штангеру офицер доложил, что привезли пленных. Когда их ввели, собравшиеся с любопытством стали их разглядывать.

Пилот, высокий худощавый блондин, лет двадцати пяти, с тонкими чертами лица, был одет в легкую куртку. Двое в штатском были старше пилота. Конвой внес в кабинет парашюты, радиостанцию, оружие и другое снаряжение и сложил все это возле стола Завелли.

«Как они попались, да еще со снаряжением? Сколько их было всего? Почему не защищались?» — думал Штангер, рассматривая пленных и их снаряжение.

Они стояли с безразличным выражением на лицах. Через минуту, когда собравшиеся офицеры насмотрелись на пленных, Завелли приказал увести штатских в соседнюю комнату, а пилота оставить.

— Спроси его фамилию, — обратился майор к Штангеру.

— Ваша фамилия? — спросил по-русски Штангер.

Пилот вздрогнул при звуках родной речи, с минуту молча смотрел Штангеру в глаза, а потом ответил:

— Петр Наиров.

— Возраст?

— Двадцать четыре года.

— С какого времени в армии?

— С июля сорок первого.

— А до этого?

— Студент политехнического института.

Штангер медленно переводил вопросы и ответы, а Хайден записывал их на машинке.

— Предупредите их, — обратился пилот к Штангеру, — что, кроме биографических данных, я больше ничего не скажу. Я офицер и обязан соблюдать военную тайну.

— Что он говорит? — заинтересовался Клаузер.

— Заявляет, что больше ничего не скажет, что он офицер и так поступить велит ему его долг.

— Объясни ему, что у нас имеются способы заставить его говорить, — ответил Клаузер, смерив пилота ненавидящим взглядом.

— Господин капитан говорит о насилии. Вы понимаете о каком насилии идет речь? Вам лучше давать показания, для своего же блага, — добавил осторожно Штангер. Пилот с презрением взглянул на него.

— Спроси его, с какого аэродрома они вылетели? — сказал Завелли. Штангер повторил вопрос по-русски.

— С полевого аэродрома за линией фронта. Местность мне неизвестна, — ответил летчик.

— Куда летели и где должны были сбросить десант?

— Не знаю.

— Кто такие эти штатские?

— Я их не знаю.

— Какая летная часть базируется на том аэродроме, откуда вы вылетели?

— Не знаю.

— Сколько раз сбрасывали к нам шпионов?

— Первый раз.

Клаузер вдруг подошел к русскому и ударил его кулаком в лицо, потом еще раз. В уголках рта у пилота показалась кровь. Наиров вытер рот ладонью, готовый ко всему, что могло с ним случиться. Клаузер, изрыгая проклятья, начал бить его палкой.

Пилот упал. Когда он поднялся с пола и ему вновь задали вопросы, отвечать он не стал.

Наирова вытащили в другую комнату и ввели одного из гражданских. На поставленные вопросы он отвечал охотно. Штангер почувствовал, что он лжет: видимо, успел наметить себе тактику и выдумать содержание вымышленных показаний. Допрашивающие слушали его с интересом. Когда же перешли к более подробным показаниям, парашютист стал путаться и давать уклончивые ответы. Клаузер избил и его. В комнату ввели другого парашютиста. Он весь дрожал от страха, так как, очевидно, слышал в коридоре, как били двух предыдущих допрашиваемых. Заговорил он сразу и отвечал на все вопросы, даже дополнял свои показания и без вопросов. Штангер пытался сокращать его ответы, неточно переводить, но дотошные Завелли и Клаузер требовали все подробности. Допрашиваемый сообщил, в частности, что пилот знает очень много, что он сбросил не одну разведгруппу в тыл немцам, так как его самолет использовался специально для этих целей.

Допрос парашютиста продолжался почти три часа. Завелли приказал поместить пленных в разных камерах и тщательно охранять. Следствие было перенесено на следующий день, а вести его поручили капитану Клаузеру.

Было пять часов утра. Штангер открыл окно. Свежий утренний воздух, напоенный ароматом леса, пахнул ему в лицо. Он стоял у окна и думал о судьбе пленных, особенно о судьбе Петра Наирова. Штангер любой ценой хотел помочь летчику. Он слишком хорошо знал, каким пыткам будет подвергнут этот стойкий человек на следствии у Клаузера. Но как помочь? Штангер чувствовал себя бессильным. Ключи от камер, в которых содержались узники, ночью были у дежурного офицера. По коридору, где находились камеры, ходил часовой.

Ложиться спать было уже поздно, и Штангер вышел в парк. День обещал быть солнечным, безоблачным и тихим. Лесная зелень переливалась всеми оттенками. Птицы давали свой утренний концерт.