Волчье озеро

На преподобном Баумане Коксе был темно-синий тренировочный костюм и часы “ролекс” из нержавеющей стали – Гурни видел где-то рекламу этой модели за 12 тысяч долларов. У Кокса была загорелая кожа желтоватого оттенка, неестественно упругая, совсем без морщин, и шевелюра искусственного коричневого цвета без единого седого волоса. Хищный ястребиный нос и воинственный блеск в глазах плохо вязались с широченной улыбкой.

Когда официантка ушла, он наклонился к Гурни.

– Благодарю Господа нашего за возможность поделиться размышлениями о том, за чем, как я убедился, стоит немыслимое зло. Позвольте спросить, насколько вы продвинулись в расследовании этого дела?

– Дело в том, преподобный…

– Дэвид, пожалуйста, оставим формальности. Зовите меня Бауман.

– Хорошо, Бауман. На мой взгляд, проблема в том, что в связи с географией самоубийств, делом занимаются сразу в нескольких округах. У детектива Гилберта Фентона, в районе Адирондак, кажется, есть более подробная информация.

Гурни пытался найти подсказки на лице преподобного – как к нему подступиться, чтобы максимально разговорить его.

Он продолжил, немного сменив лексикон:

– Однако меня интересует именно зловещий характер событий, присутствие неких мистических сил.

– Вот и я о том же!

– Взять хотя бы эти кошмары.

– Точно!

– Вот про это я и хотел у вас узнать, Бауман. Из-за того, что расследование ведется разрозненно, я знаю про кошмары, но не знаю их содержания. Обмен информацией между управлениями оставляет желать лучшего.

Кокс вытаращил глаза.

– Но ведь кошмары – ключ к разгадке! Я же им с самого начала сказал. Я же сказал, что ответ в кошмарах! У них есть глаза, но они отказываются видеть.

– Может быть, вы мне объясните?

– Конечно.

Он снова наклонился вперед и лихорадочно заговорил. Его идеальные зубы и натянутая путем хирургического вмешательства кожа лица создавали впечатление, что перед Гурни сидит манекен.

– Известна ли вам, Дэвид, феноменальная способность некоторых людей повторять музыкальный пассаж нота в ноту, лишь единожды услышав его? Так вот, у меня есть похожая способность запоминать услышанный текст, особенно если это имеет отношение к слову Божиему и людскому. Вы понимаете к чему это я?

– Не уверен.

Кокс наклонился еще ближе, впившись змеиными глазами в глаза Гурни.

– В вопросах добра и зла то, что я слышу, врезается мне в память, нота в ноту, так сказать. Я расцениваю это как дар. Так что, когда я говорю, что сейчас повторю рассказ Кристофера Хорана о его кошмаре, я именно это имею в виду. Его рассказ. Нота в ноту. Слово в слово.

– Вы не возражаете, если я запишу вас на диктофон?

В глазах Кокса мелькнуло что-то, но исчезло так быстро, что Гурни не успел это растолковать.

– В полиции меня очень просили не распространяться об этом среди журналистов и прихожан. Однако вы, детектив, разумеется, не относитесь ни к тем, ни к другим.

Гурни достал мобильный, включил аудиозапись и положил телефон на стол. Несколько секунд Кокс не сводил с него глаз, словно взвешивая все за и против. Затем, еле заметно кивнув (жестом игрока в блэкджек, решившего продолжать), он закрыл глаза и заговорил. Его голос стал более резким – по всей видимости, он подражал манере речи Кристофера Хорана.

– Я лежу в кровати. Начинаю засыпать. Но мне нехорошо. Нет этого легкого, расслабляющего чувства засыпания. Частично я в сознании, но не могу пошевелиться, не могу говорить. Я чувствую, что кто-то или что-то находится в комнате со мной. Я слышу глубокое прерывистое дыхание – словно звериное. Как будто тихое рычание. Я никого не вижу, но оно приближается. Заползает на меня. И прижимает меня к кровати. Я хочу закричать, но не могу. Вижу горящие красные глаза. Потом зубы зверя, острые клыки. – Кокс сам оскалил свои блестящие зубы. – С клыков капает слюна. Теперь я знаю, это волк, огромный волк, размером с человека. Его пылающие красные глаза совсем близко. Слюна с клыков капает мне в рот. Я хочу закричать, но не могу издать ни звука. Волчье туловище нависает над мной, удлиняется, растягивается в форме кинжала. Я чувствую, как кинжал входит в меня, обжигает и пронзает меня, вновь и вновь. Я весь в крови. Волчье рычание превращается в человеческий голос. Я вижу, что у волка человеческие руки. Теперь я знаю, что это человек, но я вижу лишь его руки. В одной руке он держит кинжал с рукоятью в виде серебряной головы волка с красными глазами. В другой руке у него разноцветные таблетки. Он говорит: “Приподнимись и выпей их. Нечего бояться, нечего вспоминать”. Я просыпаюсь в поту и ознобе. Все тело ломит. Я сажусь на краю кровати, я слишком измотан, чтобы встать. Я наклоняюсь, и меня начинает тошнить. Вот и все. Вот что со мной происходит. Каждую ночь. От одной мысли о том, что это повторится, мне хочется умереть.

Кокс открыл глаза, откинулся на спинку стула и загадочно оглядел комнату – словно он только что послужил проводником для духа умершего, а не просто повторял по памяти рассказ другого человека.