Волчье племя

Моя Алёнка погибла через пять часов после нашего с ней разговора. После приземления лайнер выкатился за пределы взлётной полосы и врезался в ремонтный ангар. Пассажиры были эвакуированы из горящего самолёта. Погибла только одна пассажирка. Ей оказалась девушка, ради которой, наверное, я и выжил в той уже далёкой для меня автокатастрофе.

 А вчера я впервые посмотрел на себя в зеркало. На меня смотрело одутловатое, искажённое душевной болью, лицо. В пустых глазах не было жизни. Ну, вот, и твоё время пришло, равнодушно сказал сам себе, коснувшись щеки. Наверное, пора! И впервые констатировал, что ещё ни разу не ошибся в своих видениях. Хорошо, что смерть моя будет лёгкой: уснул и не проснулся. Сердце….

Челюсть

 Михаил Иванович умирал тяжело. Он то засыпал, то просыпался и смотрел помутневшими от боли глазами на дочь, на зятя, на ходики, что монотонно отстукивали последние часы его жизни. Диван, на котором лежал больной, поскрипывая, впитывал в себя проступающий холод умирающего тела.

– Папа, папа… – плакала Антонина, присев на табуретку. Он гладила шершавую руку отца и понимала, что однажды, совсем скоро, эта рука не ответит на её тепло и не вздрогнет от прикосновения.

– Ладно, Тоня, что ж поделать-то… – успокаивал жену Алексей, зять Михаила Ивановича.

 Они уходили на кухню, плотно прикрыв дверь, оставляя умирающего наедине со своей болезнью.

 Но иногда он просил есть, и Антонина с радостью бежала в комнату с маленькой мисочкой сваренного куриного бульона. Тогда казалось, что отец выкарабкается, победит свой недуг, и дом снова наполнится его бесконечными замечаниями, кряхтением и долгим кашлем от выкуренной сигареты.

 Михаил Иванович умер ночью. Когда зять зашёл в комнату, чтобы поправить тестю вечно сползающую подушку, тот уже не дышал. «Отмучился» –  то ли с облегчением, то ли с жалостью мелькнула мысль.

 Похороны, поминки пролетели в едином кадре какой-то чужой, совершенно не относящейся к ним ленты. Антонина и Алексей слушали дежурные речи сожалений, высказанные соседями, воспоминания о молодости Михаила Ивановича, рассказанные его сверстниками. Только им очень хотелось, чтобы это всё закончилось, чтобы все разошлись и, оставшись вдвоём, наконец, осознали, что одним человеком в их семье стало меньше.

 А недели через две  Михаил Иванович пришёл к Антонине во сне. Она в ужасе проснулась и стала трясти Алексея за плечо.

– Понимаешь, – дрожащими губами рассказывала она ничего не понимающему мужу, – стоит и мычит! Показывает мне что-то и плачет!

– Ну, что ты, дурёха! – Алексей, как мог, уговаривал жену, – Это же просто сон! Ты ведь думаешь о нём, вспоминаешь, вот и мысли твои в сон превращаются!

– Как живой стоит и рукой куда-то показывает, – не могла успокоиться Антонина. Она прижималась к мужниной груди и ещё долго вздрагивала от всякого постороннего шороха.

 Через неделю отец пришёл второй раз. Антонина проснулась в слезах, понимая, что в этот раз уснуть не придётся.

– Лёша, он голодный там! – в истерике, размазывая по лицу слёзы, бегала она по комнате, – Ему есть нечем!

– О чём ты? – Алексей недоумённо смотрел на жену.

– Челюсть…

– Что, челюсть? Объясни, наконец!

– Он челюсть забыл! – Антонина подбежала к мужу, – Ну, конечно! У него челюсть вставная была, ты не помнишь?!

– Точно… – опустился на кровать Алексей, – Как же это мы так….

Они сидели, обняв друг друга, и пытались найти решение этого необычного вопроса.

– Где её искать-то, эту челюсть?

– Может, положил куда? – Алексей нахмурил лоб, – Хотя, он и не вставал последнее время. Стоп!

Ну, конечно, челюсть должна была быть именно там, куда мог положить её умирающий хозяин – на спинке дивана. А потом, среди похоронной суеты, её просто случайно столкнули на пол. Она закатилась к стенке, и о ней никто не вспомнил.

 Челюсть нашлась, и Антонина аккуратно завернула её в тряпочку.

– А теперь что? – спросила она мужа.

– Не знаю, никогда с таким не встречался…. Слушай, а, может, с утра увезём её на кладбище да закопаем на могилке, а?

 На том и порешили. Утром Алексей завёл машину, и они поехали выполнять последнюю просьбу Михаила Ивановича. Аккуратно выкопали ямку прямо у изголовья, Антонина дрожащими от волнения руками положила в неё завёрнутую челюсть, а Алексей ладонями присыпал и сравнял землю.

– Михаил Иванович, так? – почему-то спросил он, обращаясь к фотографии на памятнике, с которой смотрел на них улыбающейся тесть.

– Ты заметила, как он улыбался? – спросил Алексей у жены, когда они ехали обратно.

– Да ладно тебе, – Антонина погладила мужа по плечу, – показалось просто….

Прошло несколько дней. Отец больше не приходил к дочери. Казалось бы, слава богу, темы такой больше нет, но с каждым днём они всё отчетливей  понимали, что необходимо съездить на могилу, посмотреть, как там!

Наконец, однажды, не выдержав, Алексей снова завёл автомобиль. Пока ехали, испортилась погода. Закапал мелкий дождик, и небо затянули враз налетевшие серые тучи.

– Неуютно… – пожаловалась Антонина мужу.

– Что поделаешь, не возвращаться же! – вздохнул тот.