Волчье счастье

Ноздри старосты трепетали, брови хмурились, и девушка с запозданием вспомнила, что дед местного старосты был оборотнем. Во всяком случае, кумушки болтали, что бабка однажды пошла в лес по ягоды, пропала на несколько недель, а потом потрепанная и оборванная вышла к Щиту. Муж ее принял и не ругал даже, когда живот округлился, а потом в положенный срок женщина родила крепкого мальчишку с полным ртом зубов. Много ли досталось старосте от неведомого деда – никто не знал, но если здоровенный мужик хмурил брови, значит, дело было серьезное.

Парни, покумекав, разложили на земле кафтан и, взяв раненого за плечи и бедра, перенесли на крепкую одежду. Потом взялись за полы и воротник и понесли, стараясь не трясти. Марыська шла рядом, удерживая свой фартук, забыв про рукоделие. Зато про него не забыла хозяйственная Бетта – все собрала, убедилась, что дорогая игла на месте, и поспешила вслед за сыновьями.

– Тяж-желый! – Марек смахнул плечом пот, заливающий глаза.

– А с виду дохлый! – согласился Дар, отбрасывая резким движением головы липнущие к щекам волосы.

– Тащите, – рыкнул староста, – синеет!

Парни ускорились, и вскоре вся компания вломилась к местному лекарю.

Где уж староста раздобыл этого тощего, мелкого старикашку – никто не знал. Может, сманил с проходящего каравана, может, просто украл где-нибудь. Просто однажды велел сыновьям и должникам выстроить добрый теплый дом в тихом месте, нанял тихую вдову убирать и готовить для старика и привел его – зябнущего, тощего, остро пахнущего травами и пряностями. С той поры прошло лет пятнадцать, лекарь ни капли не изменился, зато жители Королевского щита знали, куда бежать в случае болезни или раны.

Повинуясь зычному окрику старосты, дверь в дом распахнулась, и парни, сцепив зубы, внесли раненого в широкий проем. Марыська еле протиснулась, пискнула, хотела отойти, но лежащий неподвижно до сего момента незнакомец схватил ее за руку и не отпустил.

– На лавку! – вдова Вайла Черная, давно уже смотрящая за лекарем и набравшаяся от него знаний и правил, тут же указала, куда положить страждущего. – А теперь все прочь!

Парни с охотой выкатились вон, старостина даже не поднималась на низкое широкое крыльцо, а староста от двери сказал:

– Марыську при нем оставь, Вайла, а то рваться будет.

Женщина подняла на девушку строгий взгляд, потом перевела его на незнакомца.

– Ладно, девка вроде не дура, пусть тихо сидит.

Глава 2

– Господин лекарь! Вы очень нужны! – окликнула вдова, и на ее призыв из горницы выбежал почти вприпрыжку старичок в пестром халате. Увидев незнакомца и окровавленный передник на его животе, лекарь встряхнул руками и… отправился к рукомойнику!

Марыся открыла было рот и тут же закрыла его. Матушка покойная учила ее, что вышивальщице нужно руки освежать каждую половину часа, особенно если что шелком шьешь, а наипаче – белым. Вышивальщицей Марыська не стала – трудно было с матушкой соревноваться, но совет запомнила, и ее сорочки всегда были белыми, и брали их охотно. Видно, и лекарю нужны чистые руки?

Пока старичок плескался, тщательно отмывая пальцы, Вайла-вдова разложила на столе какую-то скрутку с инструментами, достала склянку с крепким самогоном, бинты, корпию, зажгла лампу и встала у изголовья, готовая ко всему.

– Так-так, девонька, – лекарь подошел к раненому и первым делом перехватил окровавленную тряпку. – Ай умница, ай молодец! – приговаривая так, старик сбросил тряпку на пол и запустил только что вымытые пальцы в рану. – Ай, как нехорошо, – нахмурился он и поднял взгляд на вдову: – Вот что, Вайлушка, готовь воды соляной, да побольше. Да нитки шелковые в вино крепкое положи, – и… тут, к ужасу Марыськи, старичок попробовал кровь раненого! Просто слизал ее со своих пальцев, причмокнул, поморщился и сказал: – Кишки не задеты, а вот яду на клинке столько было, что до сих пор кровь горчит! И не простой яд!

– Господин, – вдова быстро выставила на край стола то, что требовал лекарь, и сказала: – у него волосы от крови слиплись…

– Сначала живот! – отрезал старик и сказал Марыське: – Отвернись, но за руку его держи!

Девушка отвернулась и больше того – села на пол, продолжая держать раненого за руку. Рука была большая, холодная, очень красивой формы. Марыся привыкла к деревенским мужикам с их лопатообразными ладонями, мозолистыми, шершавыми, с неровными пальцами, потемневшими от работы ногтями. У этого же мужчины ногти были красивой формы, чистые и розовые, как у ребенка. Девушка загляделась, а за спиной тем временем что-то скрипело, хлюпало, брызгало и звенело. Казалось, через долгое долгое время старичок-лекарь утер пот со лба и сказал:

– Все, Вайлушка, зашил! Показывай, что там с головой! А ты, девица, вон туда, в ноги пересядь, только за руку держи, ему дергаться нельзя.

Марыська бочком перебралась к лавке и замерла, рассматривая живот незнакомца, зашитый простой белой ниткой. Пока она таращилась, не зная, пискнуть от испуга или закусить кулак, лекарь ощупал голову мужчины и покачал головой: