Волчье Семя

– Да не… – паренек махнул рукой. – Равной. Хотя она и постарше на год.

– А сейчас она где? – заинтересовался Отто.

– На киче, – вздохнул Коготь. – Ячмень у одной лахудры подрезала, а за ней пара амбалов перло. Белку и повязали. Теперь дело шьют!

Он вдруг подобрался.

– Хорош балаболить! Работать пора!

– В смысле? – удивился Медвежонок.

– А прямом! Чтобы хавку купить – капуста нужна. А ее только заработать можно!

– Так у нас же есть деньги!

Коготь скептически посмотрел на «брата»:

– Если мы тратить будем, а работать – нет, каждая шестерка поймет, что мы фарт словили. Мигом настучат. Тут шавок всяких – полгорода. А так – поди, разбери, на запасе мы сидим, или с дела кормимся. Так что не сачкуй, братан, пошли точки изучать!

Примечания

Клифт – куртка или рубаха.

Шкеры – штаны.

Шузы – обувь.

В масть – Здесь: соответственно положению. Слово имеет и другие смыслы.

Разблочить – раздеть.

Аларм – тревога

Чистые (шмутки) – не краденые (вещи).

Форс имею – при деньгах

Линьковые – фальшивые. Свежак – фальшивомонетчик

Белки – деньги, не замешанные в преступлении (тут Коготь бессовестно врет). Беговые – украденные (а вот тут говорит правду).

Барыга – скупщик краденого. Некраденым тоже торгует.

Лепила – врач, лекарь.

Кича – тюрьма

Свора – шайка, ватага.

Суфлер – наводчик.

Шавка – доносчик, предатель.

Сдать в солдаты – арестовать по доносу. Или написать донос, приведший к аресту.

Нарезать – искать жертву для преступления.

Рамсить – думать, размыщлять.

Юмать – работать.

Шмара – девушка легкого поведения

Амбал – телохранитель

Глава 13

«Летящий Херувим» оказался не самым плохим трактиром в Допхельме. Большой зал с массивными столами и лавками, сосновыми, конечно, но мореными под благородный валашский дуб, несколько уютных закутков, отделенных друг от друга и от зала дощатыми перегородками все из той же, вездесущей сосны.

Стены, ведущие из закутков в зал – пониже. Сидящий, если вдруг будет желание не только брюхо набить, но и по сторонам поглазеть, может видеть большинство прочих посетителей «Нажратого ангела», то есть, конечно же, «Летящего Херувима»! В закутках – по столу с лавками. Напротив входа столов нет. Зато есть длинная стойка. На ней громоздятся бочки. И трактирщик, возвышающийся за перегородкой. С доброй улыбкой на устах и тяжелой дубинкой под руками. Гости-то, всякие бывают! Как говаривал своему заместителю, легендарный византский полководец Чапаяни: «Есть нюанс, Петруччио!»

Под высоким, локтей семь, потолком зала подвешен пяток тележных колес, с парой дюжин свеч на каждой. В закутках свои подсвечники, но большинство предпочитает полумрак. К тому же, немного света попадает сквозь узкие окна, что выглядят словно бойницы. Даже легкомысленные занавеси, с вышитыми цветами не спасают от мысли, будто строители подумывали о том, что трактиру предстоит долгая осада…

По залу порхали от одного стола к другому подавальщицы в одинаковых серых платьях с сиреневыми фартучками, успевая и разносить пищу, и отвечать на шутки гостей. А то и оказывать услуги другого рода.

Народу в трактире оказалось немало. Трое купцов степенно ужинали в закутке слева от двери. Еще несколько столов занимали бюргеры, судя по всему, справа от входа расположилась компания табунщиков, похоже, что кроатов, занесенных в такую даль, не иначе, как чихом их верховного бога Вука.

За большим столом в центре зала гуляла группа ягеров, уже начинавших переносить свое внимание с пива и еды на что-либо более интересное. Во всяком случае, здоровенный рыжий громила, не отрываясь от кружки в правой руке, левой пристраивал на коленях светленькую подавальщицу, одновременно, что-то рассказывая. Та не сопротивлялась, но и помогать не спешила. Лишь улыбалась рыжему ягеру, временами вставляя в его пьяные байки восторженные охи.

Ридица с усмешкой оглядела зал, негромко пробормотала на салеве: «Культура, Нечистому ее в задницу!», не забыв добавить еще пару эпитетов из репертуара сестры Бригитты, и неторопливо проследовала в сторону хозяина.

Трактирщик, широкоплечий бородач трех с половиной локтей роста, приветливо улыбнулся. Улыбка на иссеченном многочисленными шрамами лице смотрелась довольно устрашающе. Впрочем, оба глаза у Кривого Ганса присутствовали, только левый озирал мир из толстого багрового рубца, выныривающего из густой шевелюры и исчезающего в не менее густой бороде.

– Чего угодно святой сестре? – флегматично спросил хозяин, одним глазом взирая на Ридицу, а вторым бдительно посматривая в сторону подвыпивших ягеров.

– Спокойно поесть, – тихо произнесла сестра, – Возможно, комнату. А возможно – кое-что еще.

– Поесть это завсегда можно, – тем же тоном ответил трактирщик. – Спокойно – тоже. А всё остальное по особому тарифу.

– Тогда и услуги должны быть особые, – усмехнулась воительница.

– За нами не заржавеет, – Ганс скосил в сторону Ридицы изуродованный глаз. – В кабинет пройдете?