Волчье солнце

Даша тоже получила свою порцию рисовой каши с тушенкой. Еда показалась изумительно вкусной. Потом она заползла на верхние нары прямо в одежде и уснула, уткнувшись носом в жёсткую подушку в линялой наволочке под смех женщин и бубнеж Феди.

Чувствовала Даша себя бесконечно счастливой.

Глава 2

Трудности начались сразу же, как утром вышли на маршрут. Даша убрала куда-то непростительно глубоко баллончик средства от насекомых, и забыла побрызгаться. Комары и прочие жужжательные твари не замедлили воспользоваться ее ошибкой.

Вес в рюкзаке она тоже распределила неправильно, и уже после первых пяти километров пути он начал нещадно давить на плечи. Кроме того, Даша никак не могла приладиться к ходкому шагу остальных участников группы.

– Даша, не отставай, – то и дело покрикивал на нее кто-то из спутников.

Между собой они комментировали ее походку, ее рюкзак и ее саму. Даша, к счастью, не прислушивалась – не до того было. Она шла, стараясь держать темп, одновременно пытаясь разглядывать красоту вокруг, и думала лишь об одном – как бы добраться до привала.

На дневку остановились на склоне невысокой лесистой горы, там протекала речушка и выделялся вытоптанный круг травы с кострищем по центру. Даша свалила в траву проклятый рюкзак, и сама упала было рядом, но ее заставили варить обед.

У Даши от усталости дрожали руки и ноги, поэтому суп у нее не удался, за что ей пришлось выслушивать едкие замечания. Особенно упражнялись в остроумии Алевтина и Зина. К этому времени Даша уже поняла, что обе они находятся с Николаем в довольно интимных отношениях, и к главным прелестям похода у них прилагается еще и дополнительный бонус. Ее немного удивляло, почему женщины не ревнуют инструктора друг к другу. Николай по очереди приобнимал или шлепал по заднице то Алевтину, то Зину, обеим это явно нравилось, но реагировали они на такую двойную игру расслабленно. Палатка у подруг была общая, и установили они ее подальше от других.

Зато любые попытки сближения Николая и Даши вызывали у обеих туристок приступы нервного раздражения. Даша старалась держаться от Николая подальше, чтобы не нагнетать, но это оказалось невозможно, потому что он был инструктором, а она – туристкой-новичком.

Николай все время подходил, чтобы помочь ей с чем-то или объяснить, как надо делать правильно. За каждым его и Дашиным жестом следили две пары недобрых внимательных глаз.

Сарказм Алевтины и Зины жалил Дашу сильнее, чем комары и мошки. Поэтому она нарочно плелась в хвосте группы, стараясь не привлекать к себе внимания. Николай сначала шагал впереди со своими поклонницами, но потом тоже переместился в хвост, чтобы присматривать за Дашей. Шел сзади и созерцал ее пятую точку. У Даши от его взгляда поневоле краснели уши.

К ночевке обстановка раскалилась до предела. Остановились в таком же живописном месте, только вместо реки из камней бил родник.

Даша сидела на огромном сером камне и пила из жестяной кружки – чудом уцелевшее отцовское походное наследство – ледяную сладкую воду. Сверху было небо, вокруг – горы, покрытые густым хвойным лесом. Ей было так хорошо, что даже не хотелось доставать телефон и фотографировать окружающий мир.

Остальные споро ставили палатки, разводили костер и готовили ужин. Когда Даша вернулась, то тоже начала ставить себе палатку. Получалось у нее медленно, и Николай пришел помочь. Тут же рядом возникла Зина, оттерла Николая и с мрачным видом сделала все сама – установила дуги, натянула верх, закрепила колышки.

– Ходят маменькины дочки в поход, а потом ты их на себе таскай, – скривила губы Зина, расстегивая вход на установленной палатке.

– Я сама могла, – ответила Даша.

В груди у нее возник горький комок, тяжесть которого мешала дышать.

– Оно и видно, – фыркнула Зина и ушла к костру.

Под черным небом, битком-набитом звездами, протекал их первый ужин. Пахло костром и сырой травой. Даша ела и смотрела на звездный свод, поражаясь тому, как она могла жить и никогда не видеть ночного неба во всем его великолепии.

Остальные устроились на бревнышках, ели, курили, травили байки. Николай достал гитару, Алевтина и Зина запели какую-то незнакомую песню сильными голосами.

Даша впервые почувствовала себя одиноко – так остро, что сердце сжалось. Ей у костра места не нашлось, о ней, казалось, забыли. Одна, за много километров от города, с людьми, которым она не нравится, а кругом – лес, насколько глаз хватает.

От черной стены деревьев веяло жутью. Казалось, там во тьме кто-то затаился и следит.

– Это всегда такое ощущение ночью? – спросила Даша у Инны, которая относилась к ней чуть получше, чем остальные.

– Что ты хочешь, тайга, – пожала та плечами. – С непривычки может мерещиться всякое. Не обращай внимания.

Но Даша никак не могла отделаться от тревожного чувства, что там, за стеной пихт и берез, кто-то чужой, опасный подсматривает за ними и выжидает, пока они не улягутся.