Волчье время (СИ)

Когда их войско покидало Марахэн, его солдаты, для которых Руденбрук имел гораздо б'oльшее значение, чем для их предводителя, казались очень воодушевленными. Еще бы — до сих пор эта война была лишь чередой постыдных поражений, но теперь, когда их возглавляет сам король, все должно было перемениться раз и навсегда. И вот, вместо стремительного марш-броска к вражеской крепости, они вторые сутки кружат по болотам, так что даже самым недалеким становится ясно, что творится что-то непонятное, и вот — его гвардейцы уже пялятся в туман, как будто ожидают, что из этой белой пелены на них вот-вот набросится какое-то чудовище. Олварг в бессильной злобе заскрипел зубами. Он считал, что после смерти Сивого Туманный лог можно спокойно сбросить со счетов. По мере того, как сила Темного истока возрастала, мир вокруг менялся — Олварг чувствовал это предельно ясно, хотя и не смог бы объяснить суть этих перемен. Но одно не вызывало никаких сомнений — в этом новом мире Альдам места не было. Они должны были погибнуть, как бабочка, дожившая до первых холодов. Кто мог подумать, что даже теперь, когда Исток не позволяет им и носа высунуть из своего зачарованного замка, Альды все еще будут путаться у него под ногами!.. Проклятый Леривалль, ни зги не разглядишь в этом тумане. Еще один такой день — и им наверняка придется повернуть назад.

При одной мысли о подобном унижении кровь бросилась ему в лицо. С тех пор, как Олварг осознал, что он не может черпать силу Темного Истока, словно из какого-то бездонного колодца, а берет каждую каплю магии взаймы, он пользовался этой Силой очень осторожно, словно скряга, который спит на сундуке, набитом золотом, но в кошельке держит только засаленные медные монетки. Но сейчас Олварг осознал, что у него не остается выбора. Сколько бы Силы ему не пришлось потратить, и какой бы ни была ее цена, но Леривалль необходимо уничтожить раз и навсегда.

* * *

Первое ощущение Кэлрина Отта, когда он начал приходить в себя, оказалось довольно приятным — кто-то прикладывал к его гудящей голове что-то холодное и влажное. Отт даже замычал от удовольствия.

Хотелось ни о чем не думать и лежать так долго, очень долго. Но любопытство подтоклнуло Кэлрина открыть глаза. Увидев освещенный золотистым светом лампы деревянный потолок, он сделал вывод, что по-прежнему находится в трактире. Скосив глаза (о том, чтобы ворочать головой, ему и думать не хотелось), Отт увидел странную, хоть и довольно мирную картину — на табурете рядом с ним стоял блестящий медный таз, а Браэн выжимал второе полотенце. За его плечом, скрестив руки на груди, стоял сам коадъютор.

— Кто это был? — осведомился Кэлрин, радуясь тому, что потолок мало-помалу перестал раскачиваться.

— Пока я знаю только то, что о твою дурную голову разбили запечатанный кувшин с вином. Кто это сделал, мне не сообщили, — холодно ответил Ирем.

— Да какая теперь разница, кто это сделал, — пробормотал Браэн, но под взглядом коадъютора быстро смешался и умолк. Отт попытался вспомнить, что произошло. Сначала они с Эстри спели несколько легкомысленных песен, которые должны были повеселить публику, а заодно позволить выиграть время до прихода Браэна. Собравшиеся в зале громко хлопали и стучали по столам пивными кружками, но просьбы спеть о Криксе тоже становились все настойчивее. Многие враждебно косились на Рованна Килларо и его товарищей, занявших самый дальний угол. Всем было понятно, что именно их присутствие удерживает музыкантов от того, чтобы исполнить эту просьбу. Тем не менее, в ответ на каждый выкрик с места Кэлрин успокоительно кивал — «Не беспокойтесь, скоро мы дойдем и до дан-Энрикса. Но для начала нам хотелось бы исполнить пару песен, привезенных Эстри из Бейн-Арилля». Когда входная дверь открылась, и в трактир вошел Браэн Ниру, за которым следовало еще шестеро мужчин, Кэлрин одарил своих слушателей ослепительной улыбкой. «Ну а теперь, я думаю, настало время спеть о Меченом!» — сказал он. Многие рассмеялись, наконец поняв его идею. «Истинников» было то ли восемь, то ли девять человек. Кэлрин надеялся на то, что теперь, после прихода стражи, они не осмелятся устраивать скандал, ради которого явились в «Золотую яблоню». А лучше всего — вообще тихонько уберутся из трактира. Кэлрин знал, что он не будет чувствовать себя спокойно, пока эти типы во главе с Килларо остаются здесь. Про себя он решил, что, если они просидят в трактире до закрытия, он плюнет на гордость и попросит Браэна, чтобы тот проводил его домой. Меньше всего ему хотелось, чтобы «истинники» подстерегли его на выходе из «Яблони».