Волчьей тропой

— Ты не смог бы, и никто другой тоже не смог! — качнула головой Ролана. — Вспомни, в нашу первую встречу ты не поверил моему рассказу, потому что все жуткие слухи, которые ходят о монастыре, считают сплетнями и происками завистников. Ты ведь тоже обвинил меня в чем-то подобном.

— Не напоминай, — кисло поморщился Илмар, — самому тошно. С другой стороны, верить чему-то, не имеющему под собой никаких доказательств, согласись, сложно и даже легкомысленно.

— Ты прав, конечно. Именно поэтому, когда знаешь человека так близко и долго, как ты знал Теннира, меньше всего ожидаешь подлости от него. И мне искренне жаль, что все закончилось именно так.

— Закончилось? — Илмар горько усмехнулся. — Ошибаешься, все самое главное еще впереди. Учитывая, что Теннир оказался предателем, никто не будет тратить времени на траурную церемонию, и это значит, что не сегодня завтра нам предстоит поход к твоему монастырю. Вот там и начнется все самое интересное. Кстати, ты можешь остаться в долине.

— Зачем? — не сообразила Ролана.

Дорога свернула вбок, впереди показался ее дом.

— Затем, что тебе, скорее всего, будет неприятно участвовать в той мясорубке, которая там развернется.

— Считаешь меня трусихой?! — вскинулась девушка.

— И почему вы, женщины, всегда все переворачиваете с ног на голову? — Илмар досадливо поморщился. — Я всего лишь говорю о твоих нервах. По-моему, неразумно подвергать тебя лишнему стрессу.

— Получается, в то время, когда вы все будете проливать кровь за мое дело, я должна буду отсиживаться здесь и ждать результата? Да за кого ты меня принимаешь! К тому же дорогу могу показать только я!

Ролана гордо вздернула нос и зашагала к дому решительной походкой.

Охотник задумчиво смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась за дверью, а затем недоуменно передернул плечами:

— Вот и проявляй после этого заботу о женщине. Сам же в дураках останешься. А насчет дороги — так людская молва давно проложила маршрут к монастырю.

Как ни странно, перемены, предсказанные Илмаром, начались уже с наступлением следующего вечера.

Тело Теннира, как предателя, еще днем предали земле без положенной похоронной церемонии. Просто вынесли в лес за территорию долины и похоронили под одним из многочисленных деревьев. Как только ветер наметет палой листвы на свежевскопанный холм, могила потеряется бесследно. Здесь, в лесу, осень уже прочно вступила в права: подмерзлая земля, почти облетевшая желто-багряная листва, голые остовы деревьев, сырой влажный воздух.

Стоя на промозглом ветру, заунывным воем напевавшем в уши присутствующих протяжную, словно похоронную песню, Ролана отчетливо поняла, почему олд-мессэ предпочел уйти из жизни посредством собственных рук, точнее, правильней сказать, когтей. Участь живого предателя куда плачевней, чем полное забвение после смерти. Элимы ни за что не подарили бы Тенниру легкую смерть.

Рядом с бывшим мессэ нашел свой последний приют и Марис. Он сумел прийти в себя после «чтения» Илмара, но лишь для того, чтобы попасть в руки к Ролане. Его, связанного и испуганного, трясущегося мелкой дрожью, привели к ней домой и бросили прямо к ногам, сообщив, что она имеет право отнять у него жизнь. Когда же девушка ответила решительным отказом, вывели из дома и снесли голову обоюдоострым мечом. По традиции оставлять жизнь предателю запрещалось.

— Зверь, укусивший однажды, обязательно укусит снова, — бесстрастно сообщил воевода в ответ на немой вопрос леданы.

Спорить с этим утверждением не имело смысла.

С наступлением первых сумерек воевода созвал сход. Собственно, никого звать не пришлось, так как элимы и не думали расходиться от дома Теннира, терпеливо ожидая грядущих перемен. Довольно быстро путем всеобщего голосования избрали нового олд-мессэ — внешне уверенного и спокойного мужчину в годах, с открытым лицом и ясным взглядом. А затем на обсуждение вынесли проблему Роланы. Долго говорить не пришлось — весть об утреннем происшествии разлетелась среди народа в подробностях и нашла живейший отклик в горячих сердцах. В итоге очень быстро сформировался отряд добровольцев. Выступать решили в полночь, чтобы не привлекать ненужного внимания.

Этим же вечером Ролана заглянула к Юниссе.

— Могу я доверить тебе своего друга? — взволнованно спросила она девушку. — Потому что там, куда я иду, ему не место.

— Конечно! — с готовностью закивала подруга, приседая перед собакой и протягивая к ней руки: — Малыш! Иди ко мне, мой хороший!

— Если вдруг… — Ролана сглотнула вставший в горле комок. — Если вдруг не вернусь, обещай позаботиться о нем!

— Во-первых, ты вернешься! — звонко оборвала ее Юнисса, ласково поглаживая пса. — А во-вторых, я обещаю заботиться о Малыше, как о себе самой. Не бойся, все будет хорошо.

— Спасибо! — Ледана вздохнула, в свою очередь присела перед собакой и, зарывшись лицом в длинную белоснежную шерсть, горячо зашептала: — Я должна ненадолго уйти! Слышишь? Оставляю на тебя наш дом. Охраняй его! Веди себя хорошо и будь послушным. Не обижай Юниссу. Я люблю тебя, Малыш!