Волчьи ягоды. Сборник

Дмитрий больше не шевелился. С Чижом у него натянутые отношения. Как и когда Петр спрятался под брезентом в кузове его машины, Балагур не знал. Лишь в тайге, далеко от исправительно-трудовой колонии, увидел в зеркало: кто-то поднялся, хватаясь за кабину. Дмитрий сразу затормозил, ступил на подножку. «Свобода, Дмитрий!» — радостно крикнул Чиж. Балагур нахмурился, прыгнул в кузов. «Откуда ты взялся?» — «Воли, воли захотелось». — «А мне срок прибавляешь как пособнику?» — «Я слезу… Я пойду…» — «Куда?» — «Земля велика». — «Ты вернешься в колонию!» — не попросил — приказал Дмитрий. Но Чиж не собирался подчиниться. «Не вернешься добром — силой отвезу к Железобетону». Чиж сопротивлялся, сколько было сил, и, только оказавшись между ящиками со связанными руками и ногами, взмолился: «Дмитрий, будь другом. Меня же судить будут. Разве не знаешь? Отпусти». — «Нет, — отрезал Балагур. — Я тебя незаметно провезу в колонию». — «Как?» — «Скажу: скат запасной забыл и вернулся». — «Ну, гляди же», — предостерег Чиж.

С Иваном Дерешем не лучше — Дмитрий однажды ошпарил его. Ничего — завтра он будет уже далеко. Только бы удалось…

Утомившееся от бессонницы тело, тяжелая от нелегких мыслей голова — и на утренней гимнастике Дмитрий был квелый, за что получил замечание. Энергичнее замахал руками, и куда подевалась вялость, мускулы налились силой.

В гараже тоже работал шустро и на плац выехал первым. Из проходной вышел лейтенант Сизов и поспешил к машине. «Побег отменяется», — подумал Балагур. Но опасения оказались напрасными. Поздоровавшись, Сизов сказал: «Привезите бутылку масла и две пары чулок детям». В другой раз Дмитрий ответил бы: «Нет времени бегать по магазинам. Поезжайте со мной». Как-то веселее за рулем, когда кто-то рядом, когда есть кому слово сказать: время бежит скорее, дорога кажется легче, и не так быстро одолевает усталость. Сегодня лейтенант совсем не нужен. Дмитрий взял деньги — и в дорогу. На проходной его остановил старшина, пожилой седоватый человек, которого за суровость прозвали Железобетоном.

— Хочу в город подъехать.

— Разве только в кузове.

— А в кабине?

— Уже есть пассажир.

Старшина с подножки заглянул в кузов.

— Наверху до костей промокнете, — начал спокойно Балагур. — Могу послужить: куплю, что требуется…

— Самому нужно, — почесал затылок Железобетон и, чуть подумав, прибавил: — Брось-ка эти письма в почтовый ящик, а я успею и завтра.

«Успеешь, но не со мной».

Уже за проходной увидел в боковое зеркало, как старшина, обойдя небольшую будку, направился к столовой. Со всей силой нажал на педаль. Стремительно замелькали деревья по обеим сторонам дороги…

Из города Балагур возвращался быстрее, чем когда бы то ни было. До темноты нужно еще сколько проехать да успеть пешком отойти подальше в тайгу. Правда, Дмитрий был уверен: в первую ночь его искать не станут. Найдут на обочине дороги машину со спущенными скатами, увидят разложенный инструмент, будут звать. Он даже купил Сизову масло и чулки, положил на сиденье: мол, видите, просьбу исполнил. Хотел было положить деньги в карман: в дороге пригодятся. Но решил обойтись: без них не умрет, а покупка может отсрочить розыск.

Полученные на станции продукты тоже остались в кузове. Собираясь в дорогу, Балагур заранее запасся провизией. Ходил с ведром к ручью, будто по воду, а на самом деле относил консервы, сухари, лук, соль и прятал тайком в дупло. Он и на этот раз с ведром в руке спустился к потоку, огляделся, на всякий случай зачерпнул воды и, убедившись, что вокруг никого нет, полез рукой в дупло. Запас продуктов перекочевал в рюкзак…

Вверху за деревьями виднелся ГАЗ. На спущенных скатах машина казалась приземистой. Балагур пошел в тайгу. «А если задержат, не дав добраться до дома?» Пугающая мысль на миг остановила. Дмитрий оперся плечом о ствол могучего кедра. Потом решительно оттолкнулся. «Нужно верить в успех». Побежал берегом по течению небольшого ручья, затем по воде, чтобы собака не могла взять след…

Побег осужденного из колонии не был для Натальи Филипповны такой уж невидалью. Старшему лейтенанту Кушнирчук попадались уже такие, кто бежал, чтобы совершить новое преступление, или учинить расправу над свидетелями, или повидать родных и знакомых. Бежали даже для того, чтобы хлебнуть спиртного или просто «побыть на воле». Но чтобы ревность заставила осужденного покинуть место лишения свободы — такого в ее практике еще не случалось.