Волчьи игры

И если бы Сэйган принимал за чистую монету все, сказанное под смачные плевки табачной жвачкой, то настоящее, а тем паче, будущее оного Княжества вышло бы совсем безрадостным. Ибо во всем государстве, оказывается, остался один-единственный честный, приличный и благородный человек — его высочество князь Эск. Лично. Все же прочие… Несчастного князя окружали наушники, стяжатели, предатели и безбожники, как на подбор, один другого гаже. Вор сидел на шее у вора и погонял воров прутиком. Княжьи советники вообще представали в образе безумных маньяков с руками, по локоть обагренными кровью невинных жертв и истинных патриотов, дочка Эска — княжна Сина — из милой серьезной леди превратилась в зловещую кровожадную тварь, собравшую вкруг себя сплошь заговорщиков и колдунов всех мастей. Эк она бедняжку Амаретэт Веан-то, а? Говорят, лично бомбу собирала, как только узнала, что бедняжка брюхата наследником! И все семейство ее — под топор! А про молодого князя Идгарда и говорить нечего — мало того что шурианский выползень, пащенок и полукровка, так еще и воспитан Волчарой с Островов! Того и гляди, прикончит отца, и уж тогда-то точно продаст многострадальный Файрист злобным ролфи оптом и по дешевке. А уж те не преминут вновь наброситься на тучные и благодатные земли всей сворой, да еще и ползучих кузенов своих на загривке притащат. И тогда по всему Файристу и шагу будет не ступить, чтоб не споткнуться об шуриа! Потому как Третьи, известное дело, плодятся еще пуще кроликов и гораздо быстрее саранчи.

Капрал слушал все это, усиленно изображая сонного тупого ролфи, даже похрапывал для убедительности, а уши его тем временем вяли и скручивались, подобно палым листьям под жгучим дыханием наступающей зимы. А ведь ролфи еще пеняют на отсутствие воображения! Брешут, собаки, как есть брешут. Потому что фантазия очень живенько нарисовала пред мысленным взором Сэйгана образ несчастного, обманутого, со всех сторон окруженного предателями и врагами благородного князя Эска, с беспросветным отчаянием вглядывающегося в подступающую к порогу вечную ночь… Короче, получился то ли благой и отринувший всю скорби подлунного мира избранник богов из диллайнских сказок, то ли ослепший сыч в дупле.

Натурально, ни один, ни другой образ для ролфийского капрала, имевшего честь наблюдать повелителя Файриста вблизи, натуральным не выглядел. Эрн Рэдрин всегда предостерегал подчиненных — вероятного противника нельзя недооценивать! И какие бы утешительные сплетни ни струились в настороженные уши ролфи, Сэйган понимал: его превосходительство резидент и, тем более, Его Священная Особа Вилдайр Эмрис знают князя Эска получше, чем его собственные подданные.

Причины же народного недовольства были, как всегда, просты и незамысловаты. Как говаривал Сэйган-старший: «С жиру бесятся!» Штатские — они и есть штатские. Всегда бурчат и возмущаются, вздыхают по старым добрым временам, предпочитая не вспоминать о прошлых бедах и тяготах. Понятно же — раньше и небо синело… э… голубее, и трава зеленела зеленее, и солнышко светило ярче, и магия эсмондская была туточки, под рукой. Хочешь чуда — ступай к тиву, плати и получай свою благодать и божественную милость согласно тарифу. А нынче… То засуха, то недород, то нашествие воробьев или обвал в шахте, то паводок, то очередной рекрутский набор. Эск забирает юношей, рожденных уже в свободном Файристе, от семнадцати лет и старше, и тех мужчин, чьи руки так нужны в мирной жизни. Разумеется, популярности правительству Северного Княжества грядущая кампания не добавляет. Файристяне вообще-то народ достаточно мирный и от постоянно тлеющего пожара войны успели устать. Понимает ли это князь диллайн? Да уж наверняка, и получше ролфийского капрала!

А трудяга «Скорый» все пыхтел своими машинами, упрямо карабкаясь вверх по течению Ирати, к счастью, здесь довольно медлительной. Несмотря на целых две паровые машины, судно двигалось не так уж быстро, со скоростью обычной, не почтовой, кареты. Лайгов пять в час, может, семь, не более. Но едва лишь ноябрьские сумерки сгустились до темно-серой мути, как ритм механического сердца «Скорого» замедлился, а затем и вовсе затих.

— Остановка для накопления паров! — громко объявил помощник шкипера. — Господа пассажиры, соблаговолите встать для благодарственного служения! Остановка для накопления паров!

Сэйган зевнул, прикрывая рот рукавом шинели, огляделся. Берега Ирати были темны и, по всей видимости, необитаемы. Ни огонька, ни просвета, только судовые огни дрожат в темной воде. «Скорый» бросил якоря совсем близко от длинных зарослей тростника, сухо шуршащего на ветру. Делать нечего, придется поучаствовать в этом… как его… служении.

«Госпожа моя Локка и ты, Мать Морайг, и Госпожа Глэнна, простите мне это лицемерие, не оставьте милостью и не удостаивайте вашего гнева!»