Волчьи игры

Признание Раммана, в общем-то, княжну ничуть не потрясло. Вот если бы отец вдруг воспылал привязанностью к молодому графу Янамари без такого существенного повода, как кровное родство, это было бы действительно крайне подозрительно. Рамман же в качестве брата Сину устраивал. Жаль только, Мирари не знала этого с самого начала. Тогда бы первые годы ее брака с эрн Рэймси не омрачились бы душевной болью. Но потом Сина поведала сестренке на ушко тайну, положив конец горьким сожалениям той о несделанном выборе.

– Ты могла бы, например, проинспектировать лазареты и полевые кухни. Прекрасный повод, я считаю.

– И оставить Аластара наедине с подозрениями и страхами?

Сина сопротивлялась сугубо по инерции. Уж слишком сильно хотелось ей взвизгнуть по-девчоночьи от радости. Любое, самое заурядное дело в компании с братцем и его чувством юмора – редкое удовольствие.

– Мы всю осень торчали у него на глазах каждый день с утра до вечера, и разве что-то изменилось? Мы снова под подозрением. На этот раз в желании помочь будущим бунтовщикам.

Губы наследника сами собой сложились в скорбную усмешку. Ему было не смешно.

– А ведь отец мог быть таким, как ты, – вдруг сказала Сина. – Если бы не Предвечный, если бы не эсмонды, если бы не их колдовство.

– Если бы не Предвечный, то и мы с тобой были другими. Не одержимыми, сестра моя.

Золото кормовых огней его несбывшихся кораблей заблестело в глазах Идгарда. Проклятое золото.

– Свободными, – тихим эхом отозвалась диллайн.

– Как Шэррар-р-р-р.

– Не говори так! Не говори голосом Аластара!

Княжна опустилась на колени в изголовье дивана, прижалась щекой к щеке своего маленького брата-Совенка.

– Нет, не становись им, – шептала она. – Ведь Шэррар – шуриа, а не только твой брат. Помни об этом, прежде чем ревновать к Фаолхэ-Морайг. Что ты знаешь об уготованной ему судьбе?

– Я ненавижу его.

– Кого? – ужаснулась Сина.

– Предвечного. Я так его ненавижу, что готов специально сдохнуть, чтобы он подавился мною.

– Ты порой говоришь какие-то страшные вещи.

Идгард ласково погладил ее по уложенным в прическу серебристым косам, отер костяшкой мизинца одинокую слезинку со щеки.

– Страшные вещи не говорят, а делают, миледи-сестра. А я еще ничего такого не сделал. Пока не сделал.

И звонко чмокнул в кончик носа, завершая семейный ритуал утешения.

– Решено. Я не оставлю тебя в Амалере. Начнешь тут сырость разводить...

Никогда не поймешь, когда он шутит, а когда серьезен. Совершенно как Аластар.

Форхерд Сид, доктор

Все зло в этом мире от... Правильно! От баб! Конечно, не годится ровнять аннис-волшебниц с простыми бабами ни по знаниям, ни уж тем более по возможностям, но иногда женский куцый ум возьмет да и явит себя во всей красе средь образованных и могущественных дам. И расцветет, и даст плоды благоуханные вопиющей глупости. Форхерд привык, что какая-нибудь из его соратниц нет-нет да проявит себя с худшей стороны в самый неожиданный, а главное, неподходящий момент. Итэль уж насколько умная и расчетливая особа, а ничто женское, то бишь глупое, ей не чуждо.

– Зачем? Ну, зачем тебе такие сложности? – простонал бывший эсмонд, прочитав исписанную Итель сверху донизу дощечку. – Поверь, Эск и пальцем не пошевелит ради Джойаны Ияри. Она уже открыто предпочла ему Священного Князя. Станет ли он рисковать ради бывшей любовницы столь многим?

Немая аннис зубами стащила с руки уже надетую перчатку и снова принялась царапать мелком: «Я считаю, что никто иной не выманит Эска из Амалера!»

Бывший эсмонд воздел очи горе и обреченно застонал сквозь зубы.

«Ну что за наказание такое! Проклятье!»

Утренняя прогулка по саду давно стала их с Итэль традицией. Стоило земле чуть подмерзнуть-подсохнуть, и Форхерд Сид в компании дамы-аннис Сар отправились дышать свежим воздухом – укреплять слабые легкие магички. Лучше закутаться в меха с ног до головы, если холодно, лишь бы не торчать день-деньской в духоте. Садовник тщательно вымел дорожки между голыми яблонями, но жечь листья доктор Сид ему категорически запретил. Леди Итэль дым мог навредить, а ведь именно на ее знания и умения возлагается столько надежд. Если она не придумает, как разрушить Предвечного, то никто не сможет этого сделать.

«Еще бы она перестала мыслить как женщина, – посетовал Форхерд. – Перестала кидаться из крайности в крайность, искать смысл в бессмысленном, а также целиком полагаться на чудеса».

Под чудесами диллайн понимал расчет аннис на человеческие чувства, которые якобы свойственны венценосцам. И считал, что виной такому заблуждению размеренная провинциальная жизнь, телесная немощь и чтение дамских романов.

– Итэль, дорогая моя, очнитесь! Вы знаете тива Хереварда и Аластара Эска дольше всех, как вы можете думать о них так хорошо? И не забывайте – они ненавидят аннис едва ли не больше, чем друг друга, только по разным причинам. Верить Оро и Эску нельзя, даже в силу их непримиримой злобы.

«Хорошо. Что предлагаете сделать вы? Предлагайте ваш план!»

Магичка недобро сверкнула глазищами. Того и гляди клюнет. Острым кулачком в бок.