Волчьи игры

Лекарша-ролфийка вертела отбитого у главоусекательной машины шуриа, точно куклу, нимало не заботясь его чувствами. Там рубашку задерет, тут штаны приспустит, только знай себе хмыкает под нос да бормочет что-то по-ролфийски. Они, докторицы, все такие – маленечко умом тронутые от избытка цинизма и отсутствия стыда.

Умытого и перевязанного Элира ровно через полчаса отконвоировали к резидентше.

«Строго у них тут!»

За двадцать лет бывший рилиндар привык к казарменному быту «кузенов»-ролфи и от внутреннего убранства посольства ничего удивительного не ждал. А с тех пор как Вилдайр издал циркуляр, запрещающий выставлять на всеобщее обозрение вражеские скальпы, особенно шурианские, совсем скучно стало. Никакого полета фантазии.

Эрна Хайнри, удобно устроившись в кресле и возложив ноги на пуфик, поприветствовала гостя взмахом культи. В лазарете постарались на славу – шуриа был умыт и сверкал свежей повязкой сквозь разрезанный рукав, а большего посольский хирург, эрна Трэйри, за такой короткий срок не смогла бы сделать даже вместе с помощницей. Рилиндар не походил больше на собственный труп, брошенный без погребения, – уже хорошо.

– Проходи, – удовлетворившись увиденным, сказала она и кивнула секретарю: – Эйдри, закройте дверь. С той стороны.

Тот покорно исчез. Наверняка будет подслушивать под дверью, но это не страшно. Разумеется, по ролфийской миссии уже вовсю гуляют слухи один другого занимательней. Наверняка уже и ставки принимают, на которой минуте беседы Паленая Сука начнет наматывать шурианские кишки на скейн.

Будь у Умфрэйд обе руки, она потерла бы ладони в предвкушении.

– В прежние времена такие, как мы, друг другу не «выкали». Возьми там стул и садись, налей себе горячего. Кандалы и казематы, будь они прокляты, вытягивают из живого тела последние крохи тепла. То ли дело добрый костер! Пряной медовухи в этот пошлый век уже и не сыщешь, но ведь и эль сгодится, так?

– Эх, медовуха! – мечтательно мурлыкнул Джэйфф.

Конечно, он помнил вкус легендарного напитка детей Шиларджи и даже знал рецепт. Мать пчел разводила, а отец варил. И когда медовуха отбродит дважды, а потом начнет пениться, созывалась вся родня – снимать хмельную пробу. Дядья, тетки, двоюродные, троюродные, пятиюродные, все какие есть. У шуриа всегда полным-полно родни. По крайней мере, у порядочного шуриа только так и должно быть.

Элир отогнал морок навеянный, тряхнул головой.

– Ты права – к горячему черному элю я уже привык и даже полюбил.

А куда деваться? Вилдайр наливает от души. Только не пьется почему-то. Так, как раньше, как на семейных праздниках, чтобы без задней мысли, без памяти. Хотелось бы, да не получается.

Шуриа от души хлебнул из кружки. Уф! Хорошо! Все-таки ролфи знают толк в питии.

Эрна Хайнри ухмыльнулась и, поскольку гость уже испил ее эля, представилась, как полагалось по традиции:

– Отец назвал меня Умфрэйд. Чуть позже люди добавили – Паленая, а еще позже – эрна Хайнри. И здесь я, как ты понял, представляю ролфийскую власть. Итак. Что привело личного шуриа Его Священной Особы в Идбер, да еще и таким забавным способом?

На самом деле, этот вопрос не открывал и десятой доли от того множества, что вертелись на языке у госпожи полковницы. Шуриа прямиком с Шанты, да еще и с посланием Вилдайра Эмриса на челе! И, обладая такими полномочиями, этот... м-м... ровесник, вместо того чтобы явиться в ближайшее ролфийское представительство и потребовать содействия, грабит провинциальные банки! Воистину, есть под тремя лунами вещи неизменные, и шурианский характер – одна из них.

– Личного ш-ш-шуриа?

Вот это новость! У Элира даже язык в трубочку свернулся от злости.

– Так меня еще не называли. А-с-шшш! Сама придумала?

– Ну! – беззлобно прикрикнула эрна Хайнри на предсказуемо рассвирепевшего шуриа. – Нечего шипеть. Вилдайр Эмрис умен и предусмотрителен. Впрочем, полагаю, он был не очень трезв, когда чертил у тебя на лбу это плетение, – и, не удержавшись, хихикнула. А потом привела главный аргумент: – Как еще мы бы узнали, кто ты такой, случись тебе потерять подорожную? Наверняка приказ Вилдайра отобрали у тебя в тюрьме вместе с одежками. Священный Князь предвидел это и подстраховался. Восславим же его мудрость! – и ролфийка отсалютовала кружкой портрету Е.С.О., хитро поглядывающему со стены.

Джэйфф потер ладонью лоб, пытаясь собраться мыслями и подыскать слова, которые можно употреблять в присутствии дамы.

– П... проклятье! А я еще думал, отчего Вилдайр так глупо хихикал наутро после пьянки. Как глянет на меня, так и хмыкнет. Вот ведь... – и осекся при мысли о том, какие письмена и на каких частях его тела могла начертать эрна Кэдвен. – Слушай, Умфрэйд, а долго эти ваши плетения держатся?

И лекарша-ролфийка не зря фыркала. Ох, не зря! Интересно, видны ли руны через штаны?

– Пока не сотрут, – не слишком утешила его полковница: – Но ты не переживай – они видны лишь посвященным.

Фыркнув, она призналась: