Волчьи песни

Людка очнулась от дремы и повернула голову к окну, ожидая увидеть в нем знакомые еще по школьным учебникам очертания пирамид. Но ничего подобного. Справа возвышалось нечто невероятное, никак не вписывающееся в привычные представления о мире, сюрреалистически-циклопическое… Рукотворная, серая, каменная гора. Склон горы.

Все ее нынешнее путешествие – это открытие мира. Абсолютно нового, ни на что не похожего мира.

А все началось с Герыча. Со швейцара, который когда-то привел ее в кабинет к Владику – старшему менеджеру ночного клуба. Каждый вечер, когда она приходила на работу, он встречал ее ласковой, смешной, заискивающей улыбкой на толстом лице. А несколько недель тому назад неожиданно взял у входа под локоток и зашептал тихо:

– Я тебе, девушка, добра хочу. Дело предлагаю. Тут один мужик богатый-пребогатый ищет себе спутницу в заграничную поездку. Мужик хороший, интеллигентный, – заметив ее недоумевающий взгляд, торопливо добавил он. – Тебе понравится! Что скажешь?

– Георгий! За кого вы меня принимаете? – искренне решила «поломаться» Крылова. – Обратитесь к девчонкам молоденьким. Они с радостью поедут…

– Нет, нет! – оглядываясь, жарко зашептал Герыч. – Это серьезный человек, директор телерадиокомпании. Возраст у него уже. Ему с девчонками, пигалицами неинтересно. Он умный! Вы бы ему подошли. А там, кто знает, – многозначительно глянул он на нее глазами-пуговками, – может, что и сладится…

Ох, уж эта надежда. Всегда она загорается в девичьей душе не вовремя.

В общем, она согласилась. Посмотреть на него.

Вечером, уже после выступления, Герыч в ливрее скользнул за ней по коридору и предложил:

– Он здесь, в клубе. В вип-ложе сидит. Давай познакомлю, а?

И она как в омут с головой. Махнула рукой:

– Давай!

Мужчина и правда оказался интересный. Лет под сорок пять. Первое, что бросилось ей в глаза, – абсолютно лысая голова с маленькими аккуратными раковинами ушей. Вздымающийся куполом высоченный лоб. Мохнатые брови над внимательными, глубоко посаженными серыми или карими (не поймешь) глазами. Сам широкоплечий, подтянутый, но уже выпирает такой плотный тугой живот. Одет просто, в черную, испещренную «золотыми» узорами иностранную майку и голубые джинсики.

Увидев его, Людка почувствовала странное обаяние этого человека. С одной стороны, от него веет каким-то спокойствием, силой, уверенностью в себе. С другой – она интуитивно чувствует, что человек он непростой, непримитивный, живой и, судя по всему, любящий жизнь.

Герыч вышел вперед, представил ее посетителю:

– Наша «звезда»! Людмила Крылова!

– Рад познакомиться! – встал во весь свой довольно высокий рост клиент:

– Вилен Соловьев! – увидев удивление на ее лице, расшифровался: – «Вилен» – значит сокращенно «Владимир Ильич Ленин». Матушка моя была из революционной семьи.

– Ну, я покину вас? – согнулся вопросительным знаком Герыч.

– Да-да! Спасибо! – вежливо отпустил его Вилен. А ей предложил:

– Может, присядем?

Говорили они недолго. А уже через две недели она, сжимая в правой руке только что полученный вишневый заграничный паспорт с визой, вошла под сотовые своды здания аэропорта Шереметьево-2.

И вот тут-то что-то у них не сошлось, не состыковалось, не склеилось.

Честно говоря, Людка еще в процессе подготовки к этой поездке нервничала и злилась. На себя. На него. На весь белый свет. Ела ее, язвила женская гордость. Как же так, она… и поедет вместе с женатым мужиком на две недели за границу. А уже в аэропорту, увидев его и двух его спутников, с камерами, штативами, кофрами и другим оборудованием, представила, что они думают о ней, психанула, заистерила и повела себя абсолютно неестественно, по-дурацки:

– Мальчики! – манерно, с претензией заявила она. – Что же вы не поможете даме?! – и указала на свой чемодан на колесиках.

Они, конечно, помогли, несмотря на то что сами были загружены, как верблюды. Однако между собой насмешливо переглянулись. Эти длинноволосые, бородатые, похожие друг на друга тридцатилетние «мальчики» – оператор и корреспондент, сопровождавшие Вилена на Ближний Восток. Дальше – больше. Она могла бы запросто вписаться в эту небольшую съемочную группу. Стать своей. Чего она и хотела. Но не получилось. Еще несколько ее брюзгливых замечаний по поводу самолета, кресел, напитков, еды – и между нею и этими троими в общем-то хорошими ребятами образовалась тонкая стеклянная стена. Преодолеть которую оказалось труднее, чем Великую китайскую.

Весь перелет она мучилась мыслями о том, что ей придется ночевать в одном номере с едва знакомым мужчиной. И ей казалось, что все в салоне самолета знают о том, что она занимается сейчас эскорт-услугами. И от этой мысли кровь бросалась ей в лицо. Хотелось встать и вцепиться ногтями в физиономию чернявого турка, то и дело оглядывавшегося на нее с соседнего ряда.

Но до Каирского аэропорта долетели благополучно. И тут все куда-то улетучилось. Потому, что она впервые в жизни оказалась за границей. И открыла для себя другой мир. Удивительный и своеобразный.