Волчьи песни

Видимо, Олег (по секрету всему свету) уже рассказал на этаже о своей удачной сделке – обмене «совершенно бесполезных бумажек», которые целых четыре года ничего не давали, на настоящие деньги. И Костя поспешил, чтобы не опоздать.

Не успевает Дубравин закрыть на ключ дверцу своего несгораемого сейфа, как прискакивает начальник отдела писем Рита Квочкина…

И пошло. И поехало. Не заросла народная тропа. Образовалась даже небольшая очередь из желающих сиюминутно разбогатеть. К вечеру глянул Дубравин в сейф и опешил: «Денег-то всего полмиллиона осталось!»

* * *

Две недели народ приходит к нему с пустыми руками. И удаляется отягощенный драгоценным грузом.

Дважды за это время Дубравин «подвозит из банка снаряды».

Затем поток начал редеть. Но теперь пошли люди солидные, серьезные. Эти, прежде чем зайти, долго думали, консультировались с самим Протасовым и Слоновым. Чаще всего такие консультации заключались в успокоении кипящего разума. Заходит полный сомнений и страхов член редколлегии к Протасову и заявляет:

– Володя! Никому не верю! Только тебе. Скажи! Надо продавать или нет?

Частенько после беседы с таким крупным акционером Протасов пишет Дубравину записочку с эксклюзивным текстом: «Прошу выдать подателю сего мандата тридцать тысяч долларов США. То есть по тысяче долларов за акцию».

Доверие, оно обязывает. Тем более, когда в руки идет такой крупный пакет.

За этой денежной вакханалией настороженно наблюдают сторонники продажи «молодежки» «Газдому» во главе с главным редактором. Они понимают, что с каждой проданной акцией уплывает их надежда с помощью нового хозяина оттеснить доморощенных коммерсантов от штурвала управления газетным авианосцем.

В штабе «коммерсантов» тоже каждый божий день подсчитывают свои шансы. И ждут, когда же наберется искомый контрольный пакет.

Наконец, активные сторонники «Газдома» дрогнули. И первой продает свои акции любимая женщина редактора Диана Уржумова. Не выдержав напряжения и, видимо, осознавая, что боевые ребята из группы «Завтра» вот-вот доберут до пятидесяти одного процента, а тогда оставшиеся акции полностью обесценятся, она сдается на милость победителей. И решается на отчаянный шаг. Сама приходит к Протасову.

Глупенькая, она не знает, что как раз ее пакет в двадцать пять штук и является той самой «золотой акцией», которая решает все.

Протасов слегка «кочевряжится». Но предлагает ей достойную цену. Когда она уходит в «кассу», он неожиданно для себя соскакивает с кресла и пускается вприсядку вокруг стола. Так, что его красавица секретарша, слышит из кабинета топот и гиканье. И, с удивлением заглянув за дверь, чуть не давится карамелькой во рту. Она видит, что ее обычно язвительный, колючий и хмурый шеф «гоголем» – руки в боки – кружится в танце.

Дубравин встречает Диану приветливо. Много воды утекло с тех давних пор, когда они вместе проводили время на первом семинаре регионалов.

Сейчас Дианка связана накрепко с новым редактором. И Дубравин никак не может понять, зачем расчетливая и много чего повидавшая светская женщина крутит роман с женатым и не слишком удачливым в делах Мишаней. Зачем терпит эту двойственную ситуацию, которая уже сказалась на отношении к ней их товарищества.

Долго гадает он. И наконец понимает: «Это роковая любовь заставляет ее терпеть такое свое вот незавидное положение». Сообразив это, он вспоминает Галинку – свою страсть. И даже сопереживает Уржумовой, чувствуя в ней родственную, мятущуюся душу. Одно слово «любовь зла…»

Отсчитывая деньги, Дубравин тоже осознает, что в данный момент окончательно решается судьба молодежки. Но ему не радостно, как Протасову. В глубине души он понимает, что «хрен редьки не слаще». И зависимость от «Эксилбанка» тоже не лучшее решение проблемы инвестора-владельца. По его понятию, газета должна быть зависимой только от читателей и рекламного рынка. И самое лучшее было бы для них – самим выкупить ее у трудового коллектива. Но как генеральный директор он отлично знает ее финансовое положение. Все деньги уходят в развитие. Свободных нет. И с этим ничего нельзя поделать. Приходится мириться с приглашением в молодежку совладельцев-инвесторов. Все-таки эти ребята-финансисты будут продвинутее тех, на кого поставили в редколлегии. Из двух зол они выбрали меньшее. И это хоть как-то утешает его. Но слабо.

* * *

Дома его ждет помятый конверт. Дубравин вертит его, не понимая, откуда ему пишут. Потом догадывается по почтовому штемпелю: «Из Казахстана! Надо же, а я думал, почта вообще не ходит». Открывает. Знакомый почерк отца.