Волчья башня

В подвале не имелось окон, но чутье подсказывало магу, что снаружи тянется глухое полуночное время, третий или четвертый ночной колокол, когда поневоле задремывает самая бдительная стража. Даже участники ритуала на башне давно разошлись по своим покоям, а прочие обитатели замка давно и мирно спят. Тем лучше для него.

Поерзав, Крэган уселся поудобнее, привалившись спиной к слегка влажной и холодной стене. С легким щелчком приоткрылся значок в виде человеческой кисти, скрывавший в себе несколько маленьких отделений. Аккуратно действуя длинным ногтем среднего пальца, маг из Халоги извлек наружу три продолговатых зерна размерами с виноградную косточку, но отливавших багряно-лиловым цветом. Скривившись, одно за другим проглотил их, отсчитывая про себя текущие мимо мгновения. Зернышки неспешно таяли, оставляя после себя на языке холодное онемение, постепенно распространявшееся все дальше и дальше. На десятом или пятнадцатом ударе сердца погруженная в сумрак камера дрогнула, отступая, растворяясь, сменяясь колеблющимся блекло-синим туманом, сквозь который тусклыми светлячками мерцали огоньки человеческих душ.

Нужный Беспалому человек отыскался на удивление быстро — в нижнем дворе Цитадели. Будущий посланец пребывал в состоянии тягостной дремоты и даже не понял, что заставило его посреди ночи встать и, пошатываясь, отправиться ко входу в подвалы, продолжая считать это затянувшимся сном.

— Сюда, сюда, — беззвучно выпевал Крэган. Любой стражник, коему приспичило бы заглянуть сквозь малое зарешеченное оконце в дверях камеры, счел бы, что гипербореец задремал. Вот только высохший и омертвелый перст на правой руке колдуна неспешно двигался, словно обретя самостоятельную жизнь, чертя сложный узор, похожий на паутинные хитросплетения. — Иди, иди…

Шаг за шагом, по лестницам и арочным проходам, мимо редких караулов, охватываемых в нужный миг зевотой или уверенностью, что проходящий мимо человек имеет право находиться здесь в столь странное время. Больше всего магик опасался заминки подле входа в камеру — он сам не в силах дотянуться до дверей, призванный вряд ли сумеет раздобыть ключи, а любая трудность рискует пробудить околдованный рассудок. Поразмыслив, Крэган решил метнуть нужную склянку к двери и слегка подтолкнуть ее с помощью слабенького заклинания. Действие лиловых зернышек, на краткое время увеличивающих магическую силу, еще не закончилось, значит, он сумеет это сделать. Где там мешкает это неудачливое создание? Наконец-то пришло — невнятный шорох в коридоре, тень, мелькнувшая за оконцем на фоне уныло чадящего факела.

Гиперборейцу пришлось придерживать левой рукой правую и вложить в бросок все имеющиеся силы, однако получилось не совсем то, на что он рассчитывал. Цепи противно громыхнули, маленькая капсулка из зеленоватого фарфора проскакала по каменному полу и остановилась на расстоянии ладони от щели под дверью. Снаружи обеспокоено завозились, потом внизу блеснуло что-то длинное и острое — у посланца хватило ума захватить нож. После нескольких мучительных попыток он все-таки добился успеха, подцепив крохотный сосуд лезвием и перетащив его на свою сторону, а Крэган облегченно перевел дух. Остается только внушить призванному человеку, как именно надлежит поступить с содержимым бутылочки и как избавиться от уличающего предмета. Проще простого — словно вывести на покрытой мягким воском табличке строчку знаков. Рабирийского забияку теперь может спасти только удача, а, по слухам, эта переменчивая нравом особа не слишком-то благосклонна к одноглазому магику.

4 день Второй летней луны. Около полудня.

Хлопотливое столпотворение подле Снежных ворот означало, что кто-то намеревается в ближайшее время покинуть Цитадель и сейчас идут последние приготовления. Собственно, в дорогу отправлялось два отряда: большой, с охраной почти в полтора десятка воинов, с двумя-тремя заводными лошадьми на каждого из путников, и совсем маленький, состоявший всего-навсего из двух мужчин и девицы. Первому отряду надлежало, покинув Вольфгард, двигаться в направлении Полуночного Восхода, второму — мчаться на Полдень, к той не слишком четко определенной линии, что разделяет земли Пограничья и владения великой Немедийской империи.

Силы, гнавшие в путь обе группы, звались долгом и необходимостью, а предшествовали им несколько разговоров, состоявшихся нынешним утром в одном и том же месте — на втором этаже полуденного крыла жилых помещений замка короны, в покоях, отведенных высоким гостям из Аквилонии.