Волчья дикость (СИ)

— Император! Я вскочил с места, чувствуя, как отнимаются ноги и немеют руки. Как от ожидания плохого известия начинает темнеть перед глазами. Раис бы просто так не пришел. Он бы прислал кого-то из слуг…Значит что-то случилось. И я почувствовал, как вдоль позвоночника как будто протянулось плетью адское ощущение безысходности и беспомощности. Мне впервые стало страшно. Мне. Не человеку. — Кто из них? — Не понял! — Раис поклонился и посмотрел на меня снизу вверх, не разгибаясь. — Кто из них умер? Ты это пришел мне сообщить? — Нет… я пришел сообщить, что сегодня ваш сын набрал вес…впервые за это время он поправился на сто шестьдесят грам. Резко обернулся к Раису. — Как такое возможно? Он же не ест! — Не знаю…но сегодня ночью он проспал около пяти часов и проснулся только утром. Его состояние удовлетворительное. Он даже испражнился, чего не было уже несколько дней. Рвоты тоже не было. — Наблюдайте! Есть отказался? — Увы да…отказался. Надежда тут же погасла, вспыхнув блеклым огоньком в душе. Как будто его затушили черным камнем разочарования. — Тогда какого черта происходит? Что такого могло случиться ночью? Кто-то его кормил? — Не могу знать. Няньки говорят, что все было как обычно. Что наоборот они очень переживали ведь принц затих и не издавал ни звука. — Хорошо. Наблюдайте! Что с Айше? Затаив дыхание, не в силах сейчас принимать плохие известия. Потому что устал, потому что морально измотан. — Ей стало лучше, но утром опять случился приступ сразу после завтрака. — Твою мать! Почему? — Врач не знает. Говорит, что ночью все показатели улучшились, анализ крови был почти в норме, а уже к обеду стало намного хуже…Но! Не так плохо, как в прошлые разы! Так что надежда есть! Значит кровь Ланы работает, значит она и правда сильнее и питательней синтетического аналога. А это означало, что пока она будет жить. Пока от нее зависит жизнь сестры. — Где она? — Кто? — Ты знаешь кто! — Находится в комнате Айше, не отходит от нее. Так приказала ваша сестра. После приступа она кормилась кровью аксагола, думаем это сыграло свою роль в ее самочувствии. Врач наблюдает. Но принцессе намного лучше. Даже румянец появился, несмотря на приступ. Я надеялся, что она даст свою кровь и уйдет, что я перестану слышать ее проклятый запах, он не будет будоражить меня и сводить с ума, я не буду желать вкусить его так страстно, что темнеет перед глазами. Я надеялся, что больше не увижу и не услышу… а теперь это адское искушение прямо у меня перед носом. — Ладно…пусть пока остается. — Кто остается? Роксана вошла в мою комнату величественной походкой, приподняв острый, аккуратный подбородок и поджав алые губы. Не устаю восхищаться ее красотой. Кто бы мог подумать, что она моя мать…скорее совсем молодая женщина, которая могла быть бы моей фавориткой. О ее красоте слагали стихи и песни. Мать всегда была самой красивой женщиной при моем дворе. — Аксагол. — Давай называть вещи своими именами, сын. Твоя бывшая фаворитка, которая изменила тебе, предала тебя и родила чужого ребенка у нас под носом, теперь находится в императорских покоях? Стиснул кулаки, стараясь не отреагировать на ее слова агрессией, потому что ярость всплеснулась ядовитой горечью и обожгла мне небо. Как будто ядом. Мне захотелось свернуть шею Роксане только за одно напоминание об этом. — Нет…именно она давно умерла. ЕЕ тело и лицо изуродованы, ребенок и любовник мертвы. У постели моей больной сестры и ТВОЕЙ младшей дочери находится аксагол. Донор. Та, кто отдает ей свою кровь и возможно вернет Айше к жизни. Роксана прошла мимо меня и подошла к окну, она распахнула шторы и солнце заиграло лучами на ее бриллиантовом колье. — Когда-то…когда Айше родилась, я говорила тебе чтоб ты ее не трогал…чтобы природа сделала свой выбор, но ты меня не послушал. Сейчас пришло время собирать камни. Природа все равно возьмет свое. Моя дочь не жилец и это был лишь вопрос времени и именно ты продлил ее страдания, Вахид. Ударил кулаком по столу и Роксана, вздрогнув, обернулась. — Айше — жива! Она моя сестра! Она твоя плоть и кровь от моей крови! А значит заслужила, чтоб за ее жизнь боролись! И я буду бороться даже если ты отвернешься! — Зачем? — Потому что я люблю мою сестру! Потому что я в ответе за ее жизнь! — Это эгоизм заставить всех страдать вместе с ней! — Значит не страдай! Наши взгляды встретились и она, не выдержав, отвернулась. — Ты не пускаешь Гульнару в свою спальню. — С каких пор мы это обсуждаем? — С тех пор как умирает твой наследник и нужно сделать нового! — Мой сын еще не умер! — Но скорей всего умрет! — Тебе лучше прямо сейчас покинуть мою комнату, архбаа! Она развернулась и вышла из моей комнаты, а я со злости смел все со стола, вышвырнул к чертовой матери на пол так что осколки разлетелись в разные стороны, а ковер забрызгали брызги джема и черного кофе. Я снова направился в сторону детской…И уже издалека услыхал как кричит мой мальчик. Внутри все сжалось, сердце как будто сейчас разорвется от боли. Я вошел в детскую и подошел к кроватке. Малыш дергал ручками и ножками и яростно кричал. Когда взял его на руки он начал вертеть головкой и открывать крошечный ротик. И я понимал — он голоден. Он адски голоден. А я ничем не могу ему помочь. На какое-то мгновение в голову ударил запах. И я оторопел, вытянулся, принюхиваясь и не веря самому себе. От ребенка пахнет …пахнет Ланой. Сильно. Так как будто она приближалась к нему, или держала его на руках. Но этого не может быть…это бред. Как она могла попасть сюда если тут всегда няньки. Наверное, я слишком близок к комнате Айше и поэтому меня преследует этот проклятый аромат, который въелся мне в мозги. Позволил малышу сосать мой палец… а сам носил его из угла в угол, но так и не укачал. В бессилии положил кричащего младенца в кровать и сдерживая слезы ярости и беспомощности вышел оттуда. — Пусть врач зайдет ко мне! Он пришел немедленно, рассыпаясь в поклонах и целуя мне руку. — Принцу стало лучше сегодня утром? Кто взвешивал младенца? — Я лично, мой император! — Ошибки быть не может? — Нет…никакой ошибки. Я взвесил на двух весах… и ребенок испражнился, простите за такие подробности. — И что это значит? — Это…это конечно невозможно, но мне кажется, что ночью его кормили. — Но он же не ест! — Он не ест то, что мы ему даем… — Значит ему могли давать что-то другое? — Могли…Задумчиво сказал врач. И мы посмотрели друг на друга. Потом я повернулся к одному из банахиров. — Немедленно принести мне записи со всех камер из коридора и из детской! Немедленно!