Волчья доля (сборник)

Кто-то умер, кого-то посадили. Из «воров», приговоривших его к смерти, остался один Кореец. До сих пор Кадий жил словно на вулкане, каждую минуту готовясь увидеть блеск ножа или услышать грохот выстрела. Но далекие северные «воры», вопреки обыкновению, проявили непростительную беспечность: «Смотался, падло, ну и пес с ним, когда-нибудь разыщем, а сейчас других дел хватает, более насущных». Правильно говорят, измельчали «воры», обленились, зажрались! Пока «воры» занимались «более насущными проблемами» – Кадий не дремал. Троих уничтожили посланные им киллеры, двое ухитрились сесть в тюрьму, а Кореец, наконец сообразивший, откуда ветер дует, отправил в Н-ск боевиков, приводить в исполнение давно вынесенный приговор. Боевики домой не вернулись, а Корейца застрелили в упор, когда под руку с любовницей он выходил из ресторана. Теперь Алексей мог спать спокойно. При этой мысли он довольно потер ладони. Пока Кадий размышлял – тело хорошо прогрелось, из раскрывшихся пор обильно потек пот. Выскочив наружу, Алексей с радостным визгом плюхнулся в ледяной бассейн. Затем на мгновение зашел в парилку, чуть-чуть отогреться, чтобы не прихватить проклятый радикулит, и вышел снова.

Валера, наконец достигший желаемого результата, сидел на краю большого бассейна, посасывая пиво из банки. Девица, которая все же не утонула, стояла рядом с ним на четвереньках, мучительно отхаркивая залившуюся в легкие воду.

– Ну ты, сука, пол не пакости! – резко окликнул ее Кадий. – И вообще валите отсюда, сеанс закончен. Деньги получите у Седого.

Избавившись от надоевших шлюх, вся троица уютно устроилась в комнате отдыха за накрытым столом. Банщик Василий постарался на славу. В ведерке со льдом нежились три бутылки русской водки «экспортного варианта», рядом выстроились запотевшие банки пива, манили к себе щедро нарезанные ломти семги, на двух блюдах чернела и пламенела икра разных сортов (кто какую больше любит). Шашлык из молодого барашка источал восхитительный аромат.

– Давай, братва, по первой, – сказал Кадиев, разливая водку в стаканы, – за упокой души нашего кореша – Корейца. Гы-гы-гы…

В больнице первым пришел в себя Колюня, который пострадал меньше других. Поначалу он не сразу уяснил, где находится. Дико болела голова, перед глазами вспыхивали оранжевые искры. В помещении, куда он попал, было темно. Кряхтя и охая, парень сел на жалобно скрипнувшую койку. Когда глаза привыкли к темноте, он понял, что это больничная палата. На соседних кроватях храпели, стонали и рычали во сне человек семь больных. Воздух был густо насыщен тяжелым запахом лекарств, несвежего белья, а также еще чем-то на редкость неприятным. Некоторое время он сидел, припоминая случившееся, но мысли путались, воспоминания были какие-то отрывочные, неполные. Вот они гуляют в кабаке, пьют коньяк, горланят песни. Енот кидает крупные купюры оркестру, заказывает «Таганку». Затем он же, пригорюнившись, вспоминает зону, кореша Петьку, умершего от туберкулеза в лагерной больничке. Все четверо ругаются в полный голос, проклиная подлых ментов. Какой-то чудак в очках делает им замечание (откуда взялся, народ теперь тише воды, ниже травы). Обнаглевшего очкарика выводят в туалет, дают раз по очкам, суют носом в унитаз, – при этом воспоминании Колюня тихо засмеялся. Униженный очкарик жалобно просит прощения: оказывается, он хотел показать себя мужчиной перед женой. Развеселившиеся бандиты великодушно его милуют, наградив на прощание смачным пинком под зад. Затем Колюня танцует с подвыпившей девицей в короткой юбке, шарит у нее под блузкой. Девица хихикает. Ее ухажер делает вид, будто ничего не замечает, и заливает тоску водкой. Девица оказывается явной потаскухой. Колюня выводит ее на улицу и трахает прямо в машине. На прощание дает двадцать долларов. Довольна? Теперь проваливай, шалава! Снова зал ресторана. Окосевший Витя блюет на пол. Халдеи благоразумно помалкивают, боятся, гады! Так, теперь все садятся в машину, едут домой. Мотор ломается. Пьяный Енот пытается починить, но без толку! Единодушно решают ловить частника. Дороги пустынны, ребята постепенно звереют. Наконец появляется какая-то тачка. Разъяренный Енот предлагает забрать машину себе, а лохов выкинуть. Пусть помокнут, как они до этого! Дальше… А дальше – словно отрезало, сплошной мрак, озаряемый вспышками боли…

Внезапно Колюня почувствовал, что безумно хочет курить. Пошатываясь на ватных ногах, он выбрался из палаты. Дежурная медсестра спала, уткнувшись носом в стол и как-то странно похрапывая. Полуосвещенный коридор был безлюден, но из курилки, расположенной в дальнем его конце, доносились приглушенные мужские голоса, тянуло манящим запахом табачного дыма. Держась за стены, Колюня побрел туда. Мужчин в курилке оказалось трое: старик на костылях с загипсованной ногой, коренастый работяга с мозолистыми руками и худой очкастый парень, очень похожий на студента.

– Эк тебя, сынок! – поразился старик. – Ты что, с крыши упал?

– С самолета, – буркнул Колюня.

Все засмеялись.

– Закуривай! – радушно предложил работяга, протягивая пачку «Астры».