Волчья дорога (СИ)

— Волки могут вырвать глотку, аббат, но карманы они не выворачивают и кошельки не срезают. В церкви с трупов подмели все. Уж поверьте ветерану этой войны — грабили покойников со знанием дела. И ещё следы. Это лыжи, я видел такие штуки, когда служил в шведской армии. Форма на них финской бригады да и язык — похоже я уже слышал его, на шведской службе. Сбежали или просто отстали на марше — бог знает теперь. Немецкого не знали, к крестьянам сунуться побоялись. Так и сидели тут, бог знает сколько лет. Совсем одичали, судя по виду. Вот так-то, господин д'Эрбле. А рассказать кому — сказка получится, вроде тех, что вы любите.

Шевалье не ответил, лишь отвернулся и задумчиво посмотрел вдаль, в темноту переулка. Капитан, поднялся на ноги, оглядел отряд — сбитый с ног в начале схватки солдат уже поднялся и стоял в стороне, баюкая раненную руку. «Все на месте, потерь нет», — подумал про себя Яков, огляделся ещё раз и скомандовал:

— Ладно, парни. Пойдёмте, поищем их лёжку.

— Зачем? — вежливо удивился француз.

— Увидим, — неопределённо ответил капитан, уводя маленький отряд дальше, вглубь переулков.

2-9

загадки

Искомую лёжку — подвал в полуразрушенном доме нашли быстро, благо ветер стих, и не успел занести следы.

Внутри было жарко натоплено, воняло — хоть святых выноси. Впрочем, святых здесь и так не было, только валялись в беспорядке звериные шкуры да человеческое, награбленное добро. Де Брасье брезгливо поворошил эту кашу носком гигантского сапога, поморщился и спросил, брезгливо поджимая губы:

— И что мы здесь ищем, господа?

— Вот это, — капитан ударил каблуком в стену. Посыпалась крошка, пара кирпичей выпала. Внутри была ниша, а в ней — сундук. Небольшой, но тяжелый — двое солдат с трудом вытащили его на свет. Ганс ударом приклада снес с петель ржавый замок. Крышка открылась, тускло сверкнуло потемневшее от времени серебро.

— Выходит, эти чудаки не совсем одичали, — присвистнул капитан, придержал крышку и продолжил, обернувшись к обоим французам — надеюсь, господа, вы на это не претендуете?

Аббат Эрбле отрицательно качнул головой. Капитан закрыл крышку обратно и скомандовал:

— Ладно, взяли и понесли. Пошли, обрадуем нашего сержанта. А то он все за Мюльберг беспокоится...

Якову внезапно вспомнился давний спор с сержантом на стоянке. Идти роте дальше через веселый Мюльберг или обойти стороной. Капитан хотел обойти, благо его от Мюльберга воротило, но теперь... Теперь, получается, причин делать крюк, ночевать в снегу и морить людей холодом нет. «Пусть завтрашний день сам позаботится о себе. Вот он, получается, и позаботился, покинул денег. Рядовому Майеру на пропой христианской души. И не только пропой. Странными путями порой ходит помощь господа нашего». Яков встряхнулся, оборвал еретическую по сути мысль, извинился перед Господом и пошел — дела не ждали. С небес посыпался серый, мелкий как мука снег, заметая следы на кривых улицах города— будто и не было здесь людей никогда.

— А что это за Мюльберг такой ? — прервал его невесёлые мысли вопросом ДеБрасье

— Весёлый город, cами увидите, шевалье. Недолго уже, два дня максимум. А, может и меньше — туда все как на крыльях летят. — ответил капитан и махнул рукой своим — уходим. Пора домой.

Когда мертвый город остался позади, на поле, у самой опушки шелестящего леса, оба француза чуть отстали от остальных. Им надо было поговорить, что они и делали — вполголоса, тихо. Впрочем, холодный ветер уносил слова вдаль, и насчёт лишних ушей можно было не беспокоится.

— Нет. Сказать кому — не поверят, — горячо втолковывал своему другу ДеБрасье. — Да и сам я — признаюсь честно, друг мой, я лучше буду рассказывать о волках, оборотнях и адском пекле, чем о том что я испугался каких-то дезертиров.

— Я тоже, — вполголоса ответил другу маленький аббат, — да и все испугались. Благослови бог этого стрелка. Похоже, у него вообще нет нервов.

— Что да, то да — подтвердил ДеБрасье, поглядев на ушедших вперёд людей капитана, — не хотел бы я стоять против него в поле.

— Сейчас мир, — рассеянно проговорил Эрбле, обернувшись назад, к мёртвому городу. Ветер попытался сорвать с него шляпу, но безуспешно — француз придержал её рукой, рассеянно разглядывая унылый пейзаж позади.

— Что, друг мой, жалеете? — спросил его вдруг ДеБрасье.

— О чем ?

— Очередная сказка оказалась ложью.

На этих словах маленький аббат выругался с неожиданной яростью:

— Merde, а кто это выл тогда, шевалье, я Вас спрашиваю? Только не рассказывайте мне, что это человеческая глотка. Да и не волчья... И потом, — добавил он уже спокойнее, — эти дезертиры. Вы ничего в них странного не заметили?

— А что в них было не странного, друг мой? Ну, кроме того, что они нас атаковали.

— Если бы они нас атаковали, мы бы не выжили. Они бежали, шевалье. Бежали со всех ног. Что-то выгнало их на нас, как хороший пёс выгоняет дичь на охотника. Знать бы что или кто ...

Эрбле обернулся ещё раз, внимательно посмотрел назад — на поле и мёртвый город вдали. Порыв ветра налетел, загнул вверх поля его широкополой шляпы. Шевалье придержал ее рукой, оглядел еще раз поле. И медленно произнёс: