Волчья ягода

Мира осторожно вернулась в комнату и укрылась одеялом. У неё не было друга сыщика, но имелась своя голова на плечах и в этой голове давно сложились мысли, что указывали на единственного, кто ощутимо пострадал после смерти Давида Газаева. Это был его партнёр.

Новак пришёл в комнату спустя несколько минут и в первые секунды не сдержал удивления. Только потом это удивление сменила мягкая улыбка, точно заставка на дисплее телефона.

– Ром, не нужно так стараться, я в норме, – пояснила Мира, и Новак вздохнул, прилёг на кровати рядом и подмял жену под себя. – Долго мы ещё будем здесь прятаться? – разрушила она тонкую, точно стенка мыльного пузыря, идиллию.

Новак не торопился с ответом, вёл носом по её шее, медленно вдыхая запах кожи.

– Я хочу, чтобы ты отдохнула, – в тоге соизволил ответить он. – Не хотел пока говорить, но на следующей неделе мы уедем из страны. Месяц, может, два, – пробормотал он, лаская губами ключицу, а Мира повела плечами, требуя больше свободы.

– То есть? А у меня ты, значит, не спрашиваешь?! – взвилась она, но Рома не реагировал, теми же мягкими путами он сковывал её нервные движения, размеренным дыханием сглаживал демонстративное упрямство.

– Мира, я не пытаюсь как-то тебя ущемить. Сам еду по работе, ты со мной.

– У тебя работа за рубежом? Как давно? Что-то я об этом не слышала! – фыркнула Мира, всем своим видом указывая на независимость. Новак не спорил. Он просто притворился, что не расслышал этого рваного тона.

– Я же говорил, что вернулся к обувному делу, – заметил он между короткими успокаивающими поцелуями. – У меня есть удачные наброски. На коллекцию, конечно, всё это пока не тянет, но и медлить я не хочу. А не так давно выяснилось, что по прежним лекалам в Европе отшивалась обувь под моим именем.

– Как это? – недовольно проворчала Мира, нехотя вовлекаясь в разговор.

– Оказывается, мама просила Багдасарова, чтобы тот поддержал меня в этом деле. Она считала, что производство обуви – подходящая тема. Да и душа к этому лежит… А тот спорить не стал. Развернулся он, к слову, неплохо. Всё это время под моим брендом трудилось несколько талантливых дизайнеров. Обувь, которую я разработал ещё при жизни мамы, впечатлила местную публику, дала бренду крутой старт. Концепция сочетания комфорта и привлекательного внешнего вида зашла хорошо и поддерживалась всё это время. Сейчас моё имя узнаваемо, но, как ты понимаешь, есть куда расти. Вот на это и уйдёт оговоренное время.

– Ну, допустим. А мне что делать, пока ты там будешь расти? Сходить с ума?

– Нет, ты возьмёшь на себя развитие. Работа – лучший способ забыться, можешь мне поверить.

– Я верю, Ром, верю, но у меня не было столь грандиозных планов! Я вообще не собиралась переезжать!

– О переезде речь и не идёт. Командировка.

– Командировка с открытой датой, насколько я понимаю?

– Мира, тебе нужно отвлечься, – мягко и степенно обрубал Новак любую её вспышку. – Я не слепой и прекрасно вижу, что происходит: ты загоняешь себя в угол! И делаешь это напрасно! Ваню не вернёшь!

– А что, похоже, будто я пытаюсь? – хмыкнула Мира и на всякий случай обвела взглядом комнату – нет ни свечей, ни оккультных знаков, ни дохлых кошек!

– По всему выходит, будто ты с ослиным упрямством пытаешь вычислить этого человека. Только забываешь, что не похожа ни на амазонку, ни на чокнутого Рэмбо!

– Ты не понимаешь…

– И не хочу понимать! – процедил Новак, взглядом внушая Мире прекратить. – Не будет никаких разборок, очных ставок и затяжных расследований. Его найдут и устранят. Точка.

Мира вспыхнула гневным румянцем и стиснула зубы.

– Ты не смеешь решать за меня!

– Верно, но у меня есть полное право поступить так, как я считаю нужным.

– Но…

– Не спорь! – прикрикнул Новак, и Мира задрожала от злости и несправедливости. – Всё очень серьёзно, малыш, и это неженское дело – встревать в разборки.

Мира обхватила плечи ладонями и отвернулась от мужа.

– Ты меня осуждаешь, верно?

– Что?.. – начал было Рома и тут же оборвал себя на полуслове. – О чём ты?! – разозлился он за подобные мысли и дёрнул Миру на себя, заставляя смотреть в глаза.

Новак с силой сжимал её плечи, а Мира даже не поморщилась.

– Осуждаешь! – выкрикнула она упрёк. – Ты не захотел поговорить со мной об этом. Ни сразу, ни потом. Всякий раз ты умудряешься как-то ловко обтекать эту тему. Даже сегодня, сейчас…

– Я не говорю об этом, чтобы не причинять тебе боль! – прорычал Новак, сотрясая Миру, вдалбливая эту истину в голову.

Она всхлипнула и расплакалась. Высказанный упрёк практически сразу обратился против неё.