Волчья хватка. Книга первая

— Это не Агошков, — вдруг сверкнул глазами старший. — Это ты нас выдал! Ты, дядя Слава! Потому что захотел отнять у нас Милю.

— Не правда, он не выдавал! — уже привычно — давно спорили! — заявил младший. — Потому что он честный!

— Но Миля была у него на базе до пяти утра!

Я видел, как он внёс её в дом! На руках! Видел сам!.. Это честно?

— Ну и что? Она же свободная девушка и ходила приглашать на свадьбу. Как посажёного отца.

— Зачем он взял её на руки?!

— Взял, ну и что?

— А то! Она… Она спала с ним! Гляди, он в глаза нам смотреть не может!

— Потому что за тебя стыдно!

— Ты её плохо знаешь! И его! Он же оборотень! Оборотень! Помнишь, видели в дубраве?!.. И она!

— Не сердись на него, — попросил младший. — Он от горя совсем голову потерял…

— Я не сержусь, — заверил Ражный.

— Почему тогда не пришёл? Миля ждала. Мы все ждали и не начинали… Тут они нагрянули. — Макс глянул на конвоиров. — Дали бы хоть свадьбу справить, нелюди…

— Заткнись! — рыкнул на него офицер. — Пока я тебя уродом не сделал…

Одеты они были в свадебные наряды — новенький камуфляж, сейчас грязный и изодранный во время схватки с ОМОНом, под куртками вместо тельняшек виднелись белые рубашки и сбитые, растянутые галстуки…

— Дядь Слав, скажи им, что мы в армию непригодны, — тоскливо попросил младший. — Скажи, что свидетельства подложные…

— Ладно, не ной! — оборвал его старший. — Отсидим, отслужим и вернёмся. И тогда отомстим!

— Сделай что-нибудь, дядя Слава, — зашептал младший. — Ты же колдун, ты же все можешь! Сделай так, чтобы наручники рассыпались, чтобы все вернулось, как было… Сделай? Ты ведь оживил Милю?

Омоновец не услышал, но что-то заподозрил, шевельнул стволом в сторону Ражного.

— Отойди. Я сказал, отойди от задержанных!

— Так бывает в сказках, — сказал Ражный. — От волшебных слов спадают цепи, и все возвращается к прежнему состоянию… Но я не знаю таких слов.

— Хватит реветь! — огрызнулся старший брат и глянул на Ражного. — Надо уметь держать удар.

— А как же Миля?..

— Да её удавить мало!

Младший поднял печальные глаза.

— Не давай её в обиду, дядя Слава… Ты ведь это можешь?

— Не дам, — пообещал Ражный. — Служите спокойно.

— Агошкову скажи, подло так поступать… Мы его на свадьбу, а он…

Бежавший в леса егерь был лёгок на помине и пришёл на базу через полтора часа, как увезли пойманных братьев. Обтянутый тёмной кожей скелет каким-то образом передвигался, причём, быстро и ловко, почти мгновенно меняя направление, как летающая тарелка.

Зажившие было царапины на щеках, оставленные Милей, с началом великого поста вновь открылись и теперь постоянно мокли от сукровицы…

— Со свадьбы летишь? — спросил Ражный.

— Да уж, сыграли свадебку, — проскрипел Агошков. — Покричали «горько»…

— Младший на тебя думает, старший — на меня…. Кто-то из нас сдал.

— Эх, Сергеич!.. Добрые парни были, да все из-за московской твари, — казалось, в этой мумии нет уже места чувствам, однако в огромных, влажных глазах стояли горечь и боль. — Они сначала между собой распазгались, не могли поделить, кто первый спать с ней будет. Старший поскакал в деревню, будто бы на свадьбу кого-то пригласить, а сам за этой стервой следил. И как увидел, что к тебе пришла — к участковому полетел, писать донос на тебя и брата сдавать, чтоб вам не досталась. А получилось, обоих замели…

Ражный слушал его скрипучую речь, перемежаемую стуком костей, и мысленно соглашался с Милей: времена действительно были библейскими, и новое человечество начиналось точно так же, как прежнее, от Каина и Авеля…

17

К суду Ослаба следовало готовиться точно так же, как к Свадебному или Святому Пиру; иными словами, освободить все зависимые, невольные души, раздать долги и, при желании, проститься с кем нужно. И все проделать так, чтобы никто из окружающих этого не заметил, не почувствовал, и лишь потом, когда пролетит молва о состоявшемся суде, о гибели на ристалище или бранном поле, миг этот вспомнился. Или, напротив, если оправдали тебя, если живым и невредимым вернулся со Сбора, никому и в голову не придёт, что ты приходил прощаться. Некоторые араксы, погрязшие в мир с головой, оттягивали срок суда на год, а то и больше, ссылаясь на многочисленное семейство, челядь и рабов, но таким образом избегнуть суда никому не удавалось, хотя путь был открыт всегда — выйти из лона Сергиева воинства.

Готовиться к Судной Роще Ражный мысленно начал ещё по пути из Вятскополянского Урочища. Как и перед Свадебным Пиром, особенно не переживал, поскольку был холост, бездетен, не имел подневольных душ, могущих пропасть без него, а остальное, полагал, можно решить в считанные дни. По пути заехал к охотоведу Баруздину, сказать, что в этом сезоне охоты, скорее всего, не будет, но тот обрадовался и стал вываливать на стол заявки.

— Нынче у нас урожайный год будет! — ликовал он. — Заказ на девять лосиных охот, двенадцать кабаньих, пять волчьих и две медвежьих на берлогах! И все иностранцы, платят наличными. А главное, выходим на королевский уровень. Норвежский принц едет! За кабаном!