Волчья хватка. Книга первая

Он был голоден, и оставить его на воле, без матери, значило обречь на смерть: несмотря на свои ранние способности, волчонок все равно бы не выжил. Был единственный компромисс — сейчас же, пока не пришли сюда польские паны, задавить щенка, тем самым избавив его от мучительной смерти на свободе и жизни в неволе. Потом, в присутствии поляков, «обнаружить» мёртвого волчонка и убить ещё одного зайца, мол, извиняйте, господа-паны, сами виноваты: нашли бы вчера волчицу с прибылым — взяли бы живого, а сегодня поздно.

Если погибает самка, погибает и новорождённое потомство…

Щенок по-младенчески чмокал мизинец, слегка покалывая его корнями обломанных зубов. Ражный отнял палец, нащупал трепещущее сердце зверёныша — оставалось на несколько секунд сжать пальцы. Он делал это много раз, когда додавливал пойманных в капканы куниц, раненых зайцев, уток и тех же волчат, взятых из логова.

Но вдруг случайно перехватил щенячий взгляд: в гнойных, недавно открывшихся глазах пока ещё ничего не было, кроме безграничного детского доверия.

Его мать-волчица без тени сомнения пожрала новорождённых щенков, даже не перекусив пуповин, ибо имела ярое, сильное сердце, повинующееся инстинкту. Спасти она могла лишь одного волчонка и выбрала первенца, самого крупного и сильного — остальные подлежали безжалостному уничтожению. И если бы из-за первенца появилась угроза её жизни, она бы придавила и его, дабы спасти материнское чрево, в благоприятных условиях способное дать не одно потомство.

Ражный с силой швырнул щенка под ель. Тот мявкнул и тут же вскочил на ноги.

— Иди отсюда! — пугая, потопал сапогами. — Уходи. Пусть тебя поляки ищут. Найдут — такая уж судьба, жить будешь… Ну, что встал? Брысь отсюда!

Волчонок будто внял человеческой речи, сунулся в лапник, выстилавший землю, запутался, потом прополз на животе и, выбравшись на кабанью тропу, неуклюже поковылял в ельник. Отпрянувшее было от вертолётных лопастей вороньё снова подтягивалось к логову, перелетая от сушины к сушине, но, увидев группу приближающихся людей с ружьями, осталось на почтительном расстоянии.

Ражный лежал на колодине, когда подошли паны в идиотских тирольских шляпах с перьями и плотных не по погоде охотничьих пиджаках (во всем стремились подражать немцам, западному, «цивилизованному» стилю). С ними оказался районный охотовед и незнакомый милицейский подполковник, которого вчера не было. Жара загнала комаров в траву, однако вся эта компания методично охлопывала себя берёзовыми ветками.

— Ну, и что тут у нас? — по-хозяйски спросил охотовед Баруздин, в присутствии иностранцев сохраняя официальный тон. — Вижу, волчицу отстреляли. А выводок?.. Вячеслав Сергеич?

Ражный снял сапог и неторопливо поскрёб в его носке — будто бы гвоздь мешал или залетевший камешек. Прилетевшие ждали, паря себя зелёными вениками по потным лицам. С Баруздиным у них были хорошие, почти дружеские отношения ещё с лесотехнического техникума — начинали бороться вместе, только Ражный тогда был вольником, а нынешний охотовед — дзюдоистом: иначе бы никогда не получить в аренду охотугодья…

— Где волчата, президент? — уже по-свойски спросил он, отделившись от компании.

— Пойдём, покажу, — буркнул он и, взяв за рукав, подвёл Баруздина к раскидистой ели, отвёл ногой ветку, под которой лежал вскрытый желудок.

Охотовед присел на корточки, пошевелил кончиком ножа содержимое. Панов тоже одолело любопытство, сгрудились за его спиной.

— Хочешь сказать, всех порешила? — Баруздин вытер нож о траву и убрал в ножны. — Такая лосиха… Не может быть. Как минимум пару оставила.

Президент мельком глянул в то место, где исчез волчонок.

— Думаю, всех… С логова подняли накануне щенения. Опросталась, когда гнали вертолётом. Сожрала приплод вместе с последом.

— Поверить и в это можно…

— Матёрый ушёл — беда будет, — после паузы сказал Ражный. — Придётся организовывать облаву, с тебя спросят.

— А я с тебя! — недовольно буркнул Баруздин.

Поляки слушали внимательно, переводя взгляды с одного на другого, а безучастный подполковник, махая веткой, бродил около волчьей могилы, трогал носком ботинка камни, разбросанную землю и ещё какие-то невидимые со стороны следы или предметы.

— Ладно, — примирительно добавил он, поразмыслив. — С матёрым потом разберёмся. Сейчас задача другая, нужен щенок. Вокруг логова хорошо смотрел?

— Можно ещё посмотреть, — согласился Ражный. — Если паны желают комаров покормить. В ельниках зажирают…

— А где ваш товарищ? — вдруг спросил подполковник, остановившись возле забытой на земле брезентовой куртки.

Президент мысленно ругнул себя и поединщика Колеватого, занимавшего мысли и чувства, но прикинулся лениво-спокойным.

— Какой товарищ?

— Не знаю, ваш товарищ, — милиционер поднял брезентуху — хорошо, обмусоленное волчонком место успело просохнуть на солнце. — Чья одёжка?

— Моя. — Ражный забрал у него куртку, засунул в свой рюкзак.

Куртка была действительно его, но когда-то отданная Кудеяру…