Волчья хватка. Книга вторая

Финал, сидевший за рулём, посмотрел удивлённо, однако промолчал.

— Вы кто? — пугливо и сдавленно спросил Твистер после долгой паузы.

— Ты что же, Мыкола, не узнаешь?

— Что вам нужно? Отпустите! — он стал рваться, бряцая наручниками. — Я вас боюсь! Я хочу назад! Почему приковали меня?! Отпустите к женщине! Я никуда не поеду с вами!

Савватеев обернулся к нему всем корпусом и, перехватив взгляд ФБРовца, ощутил, как вновь охолодило душу.

Твистер хорошо прикидывался пьяным, но сыграть так безумство было невозможно. Оно истекало из этого человека в виде матового блеска выпученных глаз и, казалось, имело физическое воплощение, напоминающее ядовитый туман.

От его похитительницы Милитины Львовны Скоблиной исходило примерно такое же, но воспринималось оно иначе — как зов, как чары, как то необъяснимое чувство, что способно в считанные минуты затянуть в воронку и растворить без остатка даже самый холодный мужской разум.

Савватеев опустил стекло и вдохнул свежего ледяного ветра: этот туман был заразным и отравлял сознание…

— Да и жалко её…

— Никому так никому! — тот, что был исцарапан сильнее, потряс плетью.

Савватеев пошёл к машине, однако братья догнали его, поехали с обеих сторон.

— И рвать его не собирались, — хмуро и без желания оправдывались они поочерёдно.

— За ноги привязали и покатали по лесу…

— Таджики так конокрадов карают… Затем поставили точный диагноз:

— Он и без нас уже крякнул…

— Башню начисто снесло…

Этот их сдвоенный монолог Савватеев вспомнил, когда Твистер очнулся после наркотического сна. Джип с мигалкой летел уже по московской трассе, оставив позади больше половины пути. Ещё зачумлённый, американец сел, пьяно покрутил оловянными глазами и спросил по-английски:

— What are you doing?

— Везу тебя в Москву, — отозвался Савватеев. — Поздравляю со счастливым освобождением из плена.

Сказал все это сквозь зубы, ибо чем ближе становилась Москва, тем неинтереснее ему было все, что связано с работой. А этот обеспокоенный за свою новую родину человек и вовсе вызывал ненависть.

Твистер выглядывал из-за спинки сиденья, как побитый, потрёпанный воронёнок:

— Какого плена?

— Женского…

— Немедленно верните меня назад, — беспомощно потребовал Твистер. — Куда мы едем?

— Приедем — верну, — пообещал Савватеев. — Лично в руки вашему послу. — И добавил неожиданно для себя: — Чтоб ты сдох…

Финал, сидевший за рулём, посмотрел удивлённо, однако промолчал.

— Вы кто? — пугливо и сдавленно спросил Твистер после долгой паузы.

— Ты что же, Мыкола, не узнаешь?

— Что вам нужно? Отпустите! — он стал рваться, бряцая наручниками. — Я вас боюсь! Я хочу назад! Почему приковали меня?! Отпустите к женщине! Я никуда не поеду с вами!

Савватеев обернулся к нему всем корпусом и, перехватив взгляд ФБРовца, ощутил, как вновь охолодило душу.

Твистер хорошо прикидывался пьяным, но сыграть так безумство было невозможно. Оно истекало из этого человека в виде матового блеска выпученных глаз и, казалось, имело физическое воплощение, напоминающее ядовитый туман.

От его похитительницы Милитины Львовны Скоблиной исходило примерно такое же, но воспринималось оно иначе — как зов, как чары, как то необъяснимое чувство, что способно в считанные минуты затянуть в воронку и растворить без остатка даже самый холодный мужской разум.

Савватеев опустил стекло и вдохнул свежего ледяного ветра: этот туман был заразным и отравлял сознание…

Мистер Твистер бился в истерике несколько минут, после чего скорчился в багажнике и заплакал, а ничего успокоительного второпях с собой не взяли…

— Может, ему валерьянки дать? — предложил Финал. — В аптечке должна быть…

— Не поможет, — со знанием дела отозвался Савватеев.

Предупреждённый шеф и врач ждали их на конспиративной квартире. ФБРовца так и привели туда плачущего и уже безвольного, однако утешать и лечить его было некогда: наскоро отмыли в ванной, смазали раны на теле, заклеили пластырем на лице, зафиксировали общее физическое состояние на видеоплёнку и в специальном протоколе. Затем нарядили в чёрный дешёвенький костюм, напоминающий те, в которых кладут в гроб, — лишь бы сдать американской стороне в надлежащем виде.

На одной из московских улиц Твистера, как мешок, перетащили в МИДовскую машину, после чего шеф облегчённо вздохнул:

— Теперь на службу… Ну, рассказывайте, Олег Иванович.

И поднял внутреннее стекло, отгородившись от водителя. Пространство сразу же наполнилось чемто глухим и мягким, как вата.

Это его деловито-озабоченное состояние говорило о том, что он, несмотря на удачный исход дела с ФБРовцем, чем-то недоволен и теперь вряд ли отпустит, пока не вытряхнет все детали операции, а потом ещё час будет рассказывать, как он видел её ход, сидя на своей высокой колокольне. Однажды все это Савватеев уже проходил, когда с помощью многоходовых комбинаций выманил из Израиля в третью страну учёного, удравшего вместе с госсекретами. Беглеца потом контрабандой перевезли в Россию, однако спустя месяц благополучно отпустили и, говорят, с извинениями…

— Разрешите сегодня отдохнуть? — вместо рассказа попросил Савватеев. — В отчёте все напишу…