Волчья корона

И она до адской дрожи боялась того, кто стоял у нее за спиной. Хладнокровный убийца и живодер. О ком ходили самые жуткие слухи…говорят, он бывал в самых недрах пекла, за чертой, где заканчивается Мендемай и начинаются выжженные земли. Что ему удалось вынести оттуда, не знает никто…но говорят, что Асморону удалось найти крылатых монстров, и ради этого он принес к ногам Деура – Хозяина выжженных земель сотни тысяч мертвецов, убитых самыми извращенными способами.

– Гульнара труслива…

– Заставь ее захотеть так сильно, чтобы от трусости ничего не осталось. Я уничтожу Горных волков, заберу деусталы, воскрешу своего отца и еще одну дикую тварь, проведу сюда Деусов, и этот мир станет моим! Мне его отдадут. В подарок. Вампиры больше не будут управлять…

– Тебе не позволит Нейтралитет.

– Позволит, если его главой станет тот, кто будет обязан мне жизнью. Но вначале мне нужно уничтожить регенератор, отобрать камни. И ты должна мне в этом помочь…иначе я отправлю твою душу прямиком к Деуру! В его армию живых мертвецов. Ты пополнишь ее…

– Нет…нееет. Я все устрою. Но мне нужно время и средства. Много средств. Мое знахарство не приносит много денег.

Асморон снял с пальца перстень и протянул Захе.

– Продай его, и этих денег хватит подкупить самого короля вампиров. Проклятые ублюдки…твари. Это они уничтожили моего отца! И думали, что месть и расплата никогда их не настигнет.

Повернулся к ведьме и вдруг схватил ее за горло.

– Обманешь меня, и я сдеру с тебя кожу живьем, поняла?

Она быстро закивала, и он разжал пальцы, а потом просто исчез. Заха долго не могла откашляться, потом посмотрела на свою раскрытую ладонь и сверкающий на ней перстень. Красное золото, массивное и широкое, обнимает со всех сторон камень – драконий глаз. Один из самых дорогих камней Мендемая. Его стоимость превышает на рынке стоимость бриллианта такого же размера в десять раз.

Глава 9

Сотни веков эволюций, осознание своей абсолютной мощи над окружающим миром, развитые технологии, высочайший уровень интеллекта… Все это становится не нужным никому атавизмом, когда перестает хватать еды. Голод. Вот что на самом деле правит миром. Он единственный способен поставить на колени любого. Целые страна и расы. Истинный голод. Тот, что проникает в подкорку мозга, полностью меняя восприятие действительности. Тот, что превращает разумное существо в подобие дикого зверя, следующего основному своему инстинкту. Там где правит голод, нет места иным ценностям.

У. Соболева и Вероника Орлова. Позови меня

Всего лишь отправили в свою комнату. Я боялась, что вышвырнет или прикажет увезти прочь из особняка. Но меня просто исключили из жизни императора. Изгнали из нее. Не звали к нему в покои, не приносили известий и подарков. Тишина. Глухая и сводящая с ума тишина, в которой я день ото дня становилась все меньше и меньше, превращалась в невидимое пятнышко.

Изгнание болезненно полоснуло по нервам и заставило ощутить себя дьявольски ничтожной. Все мысли о мнимой силе, о том, что имею над ним хоть какую-то власть, разбились вдребезги. Не имею…и иметь никогда не буду.

На третьи сутки я попросила, чтобы нам дали увидеться, попросила отвести меня к нему, но на мою просьбу ничего не ответили. Тогда я перестала есть…Если не хочет больше меня видеть, если я больше не нужна ему, то и мне нечего делать на этом свете. Я живу и дышу ради него, я люблю его так, как никогда и никого не смогла бы полюбить.

Если он мне не верит, то зачем продолжать бессмысленное существование. Несколько дней без пищи, и меня уже шатает как ветку осины на ветру. Только вода…только чай, который заботливо приносят служанки. Мои просьбы о встрече с императором так и остаются без ответа. А ведь он знает, что я не ем. Уверена, ему доложили. Значит…значит страсть уже угасла, значит больше я ему не нужна, и от этой мысли боль дробит все мое тело, боль сжирает мою душу, как голодный и беспощадный зверь. Боль въедается в каждую молекулу, разъедает ее, как серная кислота, и с каждым днем мне все меньше хочется утром открывать глаза.

Я отказалась идти к своей матери…отказалась ради него, отказалась, потому что понимаю, что, если даже вернусь, ничем не смогу ей помочь. Да и дадут ли мне вернуться. Дорога из этого дома только на тот свет, и все мы это прекрасно знаем.