Волчья кровь

Я провела там больше двух недель. Они были похожи одна на другую. Подъем в пять утра, умывание, одевание, легкий завтрак и уроки до полудня. Первые дни мы изучали этикет в доме Архов. Теперь я запомнила, что император и его мать называются Арх и Архбаа. На каком это языке? Не знает никто, и ответа на этот вопрос просто нет. Возможно, он имеется в тех книгах в огромной библиотеке. Книгах, написанных на неизвестном мне языке. В черном переплете с золотым тиснением. Мы учили наизусть что можно, а что нельзя делать таким, как мы. Они называли нас – Эскамы. Потом, спустя время, я узнаю, что это значит – мясо. Слово на латыни. Мясо – рабы. Даже хуже – предметы обихода. Нас пятеро, и мы все принадлежим Арху Вахиду. Есть эскамы Роксаны, а также Архан – Азизы, Асмы, Анисы и Айше. Это младшие сестры императора. А также эскамы наложниц…Наложницы. Они мне казались неземными существами, которые обитают чуть ли не в самом поднебесье. А еще…еще меня сжигала адская зависть. Эти женщины имели право касаться ЕГО, видеть вблизи, целовать его руки и ноги…принадлежать ему. Он занимался с ними сексом…

Я бы, наверное, умерла от одного касания его пальцев к моей коже. Умерла от счастья. Но мне никогда не оказаться на их месте. Я жалкая эскама. Все, на что я могу рассчитывать, это видеть его издалека…Иногда эскамы ложатся в постель государя, и это считается высшим благом, самым высшим счастьем для раба. Но ночь любви с господином становится последней для эскамы. После этого она умирает. Никто не рассказал мне, почему и что именно убивает несчастную.

Но говорят, что уже много лет Арх не берет девушек–эскам для утех в свою спальню.

Больше всех я сдружилась с блондинкой, с номером Двадцать Один. В прошлой жизни ее звали Ари. Я знаю, мы больше не имели права называть друг друга по именам, но все равно делали это, когда никто не видел и не слышал. Никто не может запретить нам оставаться людьми. И произносить вслух свое имя – это непередаваемое удовольствие. Как будто осталось хоть что-то, что принадлежит только тебе.

– Ты такая лучезарная, такая светлая. Как будто вся эта тьма, что происходит с нами здесь, не коснулась тебя.

Ее пальцы расплетали мои волосы. Отбой еще не начался, и нам еще можно говорить. И мы с Ари расчесывали друг другу волосы и снова заплетали их, чтобы сделать то же самое утром. Иллюзия заботы и привязанности. Без них здесь не выжить.

– Твои волосы, как нежный шелк, они цвета золотистого липового меда, который настоялся и засахарился. Он кажется шелковым или бархатным и блестит на солнце. Я сама с Севера. У родителей были свои ульи. И глаза у тебя…как небо северное. Днем. В самый морозный и солнечный день оно становится ярко-голубым и очень светлым. Я никогда не видела такого цвета у человека. Мне кажется, тогда…там Арх заметил тебя. Он назвал тебя Мотыльком. Мы все это слышали.

– Кому, на хрен, нужны ее глаза? Кто тут на них смотрит? Назвал Мотыльком. Тоже мне достижение. Всех мужчин интересует, сколько ты вынесешь, и какова величина твоей дырки, и как умело ты можешь сжимать мышцы влагалища, когда твою целку порвет хозяин.

Миранда расчесывала роскошные черные кудри и любовалась своим отражением в небольшом зеркале.

– А еще, насколько хозяину понравится твоя задница. Кстати, ею ты тоже должна уметь пользоваться, как, впрочем, и руками, и ртом.

Она мерзко и пошло пошевелила высунутым языком.

– Кому она нужна, замухрышка бесноватая! Огрызается Архбаа. Роксана никогда и ничего не забывает. Рано или поздно она ей это припомнит…как номеру тридцать три «А». Помнишь ее? Кажется, ей вначале отрезали кусок языка…а потом по одному пальцу за каждую букву в слове, которое ей не разрешали произносить.

Снова провела расческой по волосам и тряхнула роскошной шевелюрой.

– Можно подумать, твоя задница чем-то лучше остальных! – огрызнулась Ари.

– Говорят, что когда-то в древности Арх дал свободу рабыне, а потом сделал ее своей женой.

Ари расхохоталась.

– И ты рассчитываешь, что господин заметит тебя?

– Почему бы и нет?

Вздернула острый подбородок и провела руками по тонкой талии и высокой упругой груди.

– Я ублажу его так, как ни одна из его сраных наложниц. Так что не обольщайся, ты! Долбаный и ободранный мотылек.

Она зыркнула на меня миндалевидными черными глазами.

– Тебе не светит!

Ари запустила в нее расческу, и в этот момент включился лазерный луч. А это означало – нам нужно замолчать. Потом, утром, когда мы вместе сядем за стол в столовой, Ари прошепчет мне на ухо:

– Берегись ее. Она подлая сука. Когда-то из-за нее пострадала девушка. При ней ничего не рассказывай. Донесет Сунаг, и мало не покажется. Отправят в Столовую…

– Что такое столовая? На кухню, что ли, отправят? Там работа тяжелее?

– Нам запрещено об этом говорить. Но оттуда никто уже не возвращается. А еще…она права. Будь учтивой с архбаа и моли Бога, чтоб она забыла о твоей дерзости.

В этом доме много господ, и мы обязаны слушаться их и поклоняться им, но нашу судьбу никто не может решить без приказа самого Вахида.