Волчья кровь

На сладкое тут же слетелись шершни. Огромные, злые, полосатые. Каждый – размером с орех, только несравненно более верткий и надоедливый. Насекомые с угрожающим жужжанием вились вокруг путницы, пытаясь дотянуться до пряника.

Талагия мало чего боялась. За относительно недолгую службу Триумвирам она успела насмотреться на такое, что многим и в самом жутком кошмаре не приснится. И не только повидать – многих из тех кошмарных тварей воительница собственноручно прикончила, окропив свои руки кровью не до локтей, а до самых плеч.

Если только пауков. Пауков, гусениц, жуков. Вот это – в самом деле страшно. Мелкие твари, против которых бесполезен меч, кинжал или лук. Коварные создания, которые подбираются исподтишка, когда никто не ждет беды, и коварно жалят в пятку. Хуже только когда не жалят, а сидят поутру на подушке, выпучив на едва проснувшегося человека свои странные глаза и думая всякие гадости. Ничего хорошего им точно не может прийти в голову – в этом лю Ленх была уверена.

– Кыш, – осторожно шепнула баронесса. – Кыш отсюда!

Или насекомые не знали, что девушка служит Триумвирату, или им чины были абсолютно безразличны. Шершни отказывались повиноваться, обнаглев настолько, что облепили кусок пряника, словно навозные мухи – кучу, наваленную далеко не пряниками. И жужжали. Крылатые бестии беспрестанно жужжали, наполняя прилесок назойливыми, режущими слух звуками.

Одному показалось мало пряника и он устроился прямо на тыльной стороне ладони воительницы, злобно потирая лапки.

– Сладенького захотелось? – возмутилась странница.

Она осторожно подула на шершня, пытаясь спугнуть того… но полосатая тварь решила биться до последнего. Насекомое вцепилось в кожу крючками на концах лапок, не желая сдаваться, вынуждая легата тряхнуть рукой, прогоняя наглеца… и в тот же миг Талагия ощутила резкую, обжигающую боль, пронзившую руку до самого плеча. Если б девушка схватилась за раскаленную кочергу – боль и то не была б столь сильной.

– Дерьмо драконье! – выругалась лю Ленх, хватая меч. – Убью, тварь!

Насекомые, возмущенно жужжа, бросились врассыпную. Странница сделала несколько выпадов. Она не запомнила в лицо обидчика, да ей, в общем, было все равно. Дикая боль пробудила жажду убийств и воительница желала одного – прикончить как можно больше полосатых сволочей. А те, что выживут – пусть другим расскажут, чем чревато нападение на посланницу особых поручения Триумвирата!

Однако противник оказался слишком крохотным и быстрым. Рой шершней кружил, уклоняясь от стали. Меч – не самое подходящее орудие для борьбы с насекомыми, тут бы больше подошел огненный шар или ледяная стрела, но такими способностями обладали только магистры. Те же магистры, которые, завидев красивую, голую девушку, прыгающую с мечом, точно приняли б ее за ведьму и, несмотря на жару, поспешили бы запалить костер.

– Орчий сын! – прорычала легат, запыхавшись в бесполезной схватке.

Бросив меч, обливаясь потом, легат вновь уселась на попону, проклиная Темнейшего, Грешных Магистров и, заодно, гномьего Всеотца, выковавшего эти проклятые Ротаргардские горы.

Место укуса покраснело и вздувалось прямо на глазах. Талагия прикоснулась к нарыву и тут же взвизгнула от боли. Такого воительница еще никогда не испытывала! Рука горела, будто в огне, опухала прямо на глазах и пульсировала с каждым ударом сердца. Пальцы превратились в толстые сардельки, выглядящие весьма аппетитно, не будь они сделаны из ее, странницы, мяса. И совершенно не гнулись! Вдобавок лю Ленх ощутила тошноту и легкое головокружение.

Нащупав флягу, баронесса зубами выдернула пробку и полила руку прохладным вином. Но, к удивлению, ничего не почувствовала – ни холода, ни влаги. Одна непроходимая боль. Острая, как эльфийский клинок, назойливая, как палач Магистерия.

За всю жизнь посланнице было страшно всего два раза. По-настоящему страшно. В первый раз – когда она увидела Трауттия, своего будущего супруга, приготовившись обреченно ожидать конца своих дней в компании жирного тюфяка. Даже встреча с оборотнем в залитом лунным светом лесу не была для лю Ленх столь страшной – молодая жена молила о смерти в тот момент. Второй раз – сейчас, именно в этот момент!

Воительница с большей готовностью сошлась бы в поединке с троллем, упырем, Грешным Магистром, да хоть с самим Темнейшим – это была бы понятная, осязаемая угроза, которой девушка умела противостоять.

Сейчас – совсем другое дело. Посланница не понимала, что с ней происходит и как с этим бороться.

Поддавшись панике, легат бросилась к озерцу, чтобы сунуть руку в самую ледяную стужу водопада, но не успела. После второго шага нога не выдержала тяжести стройного тела, колено согнулось и девушка свалилась в траву. Болела уже не только рука. Жар перекинулся на плечо, виски сжало так, будто вот-вот от напряжения зубы вывалятся. В голове бесновалась целая орчья орда, устроив пляски вокруг жертвенного костра, на котором сгорали остатки сознания Талагии.