Волчья кровь. Цена омеги (СИ)

Вместо ответа я бросаюсь ему на шею и крепко обнимаю. Да, Боже, да! Наверное, во мне шкалит адреналин, но я хочу быть с ним. Хочу быть его. Хочу всегда быть под его защитой. Теперь верю, что ради меня он уничтожит весь мир.

32. ♀

Сташа

Проходит несколько дней, в течение которых я учусь быть первой волчицей клана. Оказывается, мне положены слуги, точнее, служанки. Мужчин Йован ко мне не подпускает.

Альфа настаивает, чтобы по утрам я баловала себя посещением СПА, хотя за пределы клана выпускает меня с прислугой и в сопровождении как минимум одной машины охраны. В такие моменты я ощущаю себя королевой, которая окружённа свитой.

Днем у меня много организационных дел, но все они касаются женской части жизни — в мою ответственность входит контроль работы поваров, уборщиков, закупщиков. В общем, я бы сравнила эту работу с обязанностями сестры-хозяйки, если в больничной терминологии.

Сам Йован днями напролет занимается стратегическим планированием, запершись со своими заместителями в просторном кабинете с круглым столом. Мне не положено знать, что они там обсуждают, но достаточно того, что я уверена — Йован сделает все, чтобы защитить меня, чтобы я жила в безопасном мире.

Время от времени нам вместе приходится принимать делегации из других кланов. Первыми прибыли Медные, видимо, мой брат по имени Бошко, который тогда сидел молчаливым истуканом рядом с моим отцом.

— Рад засвидетельствовать почтение клана Медных волков, Йован Костич, — нарочито холодно произносит он и слегка наклоняет голову, потом переводит взгляд на меня, добавляет наигранно вежливо: — Бояна.

— Сташа! — жестко поправляет его Йован. — Можешь идти Бошко, передавай привет Драгану.

На следующий день мы так же принимаем делегации Рыжих и Огненных волков. Следом за ними приходят и другие. И все как на подбор пахнут уважением к моему альфе. Потом одна из служанок пояснила, это потому что Бурые теперь — самый могущественный клан в Черногории. Считай, Йован — альфа всех волков этой страны.

Присвистываю. О такой чести, наверное, я не могла и мечтать.

Вечера мы с Йованом проводим вместе, выезжаем в город, гуляем по набережным, паркам, сидим в ресторанах. Я с ним совершенно счастлива. Мои чувства крепнут, кажется, с каждой минутой. Днем меня заводит его сосредоточенное лицо, с каким он принимает отчеты от верных волков, а ночью наедине с ним я таю под его горячим взглядом и тону в океане чувственных наслаждений.

Наступает наше первое воскресенье. В Сербии это семейный день. Здешние людские порядки недалеко ушли, однако для волков воскресенья — день подведения итогов за неделю.

Йован будит меня завтраком в постель: кофе, апельсиновый фреш и лёгкий омлет. Он уже полностью одет — в чёрной рубашке и тёмных брюках, но выглядит слишком сосредоточенно для утра. В воздухе, несмотря на романтику момента, витает напряжение.

— Что происходит? — спрашиваю я, когда еда наконец начинает застревать в горле.

— Сегодня важный день, малыш, — отвечает Йован, присаживаясь на кровать, и гладит мня по ноге. — Сегодня мы объявим войну Медным.

Я моргаю, не веря своим ушам.

— Моему отцу?! — вырывается против воли визгливо и испуганно. — И брату?

— Да, — холодно отвечает Йован. — Он не заслуживает права жить. Отец, который так распорядился судьбой своей дочери, должен быть казнён. Брат тоже не отстает.

Я забываю, как дышать. Мне эти люди нисколько не дороги, а Драгана я бы и сама с удовольствием растерзала, дали бы мне тогда шанс. Но слово «война» мне совсем не нравится и пугает до чертиков.

— А что такое война? — спрашиваю тихо.

— Не беспокойся, — мягко произносит Йован. — Это не будет кровопролитно. Мы придем, технично положим тех, кто оказывает сопротивление, всех остальных, оставшихся без лидера и клана, присоединим к Бурым.

Верю, что так и будет. Что Медные не смогут ничего противопоставить.

— Твоего отца я казню лично, — добавляет Йован скрежещущим голосом. — Ему нет прощения, пощады тоже не будет.

Киваю. Собираюсь уже сказать что-то доброе в качестве напутствия, как в нашу спальню стучат. Йован просит войти.

На пороге показывается один из Бурых. Он входит и кладёт на стол коробку завернутую в алый бархат.

— Только что доставили. Подарок от Штефана Златковича, — объявляет он, отходя.

У меня от этих слов по коже холодок пробегает. Зталковичи. Волки Солнца. Похоже, это какой-то родственник Велибора. Скорее всего, отец. А вдруг там бомба?!

Не успеваю предупредить Йована, чтобы не открывал, он разворачивает ткань — под ней деревянная резная коробка. Он открывает её и озадаченно кивает. Я вскакиваю, чтобы посмотреть, но Йован выставляет руку вперед, мол, не ходи.

— Не надо, Сташа, не смотри, — сокрушенно добавляет он, но я не слушаю. Таки заглядываю в коробку. И задыхаюсь, видя внутри отрубленную голову Зоряны. С закрытыми глазами и брызгами крови на побелевшем лице.

— Штефан сделал свой выбор, он приносит тебе извинения за её поведение, Сташа, — мрачно подытоживает Йован. — Задабривает. Знает, старый пес, как поддерживать мир с теми, кто сильнее.