Волчья луна

Тогда, медленно и подозрительно, Уоден опустился на другой чурбан. Пару раз его взгляд нервно метнулся к Джессапу, который, поддерживая видимость спокойствия, стоял возле двери, опустив руки и держа наготове лишь свой вездесущий ежедневник.

– Сол, – начал Логан, – я знаю, что вы сделали. Но это же было очень давно. А теперь вы чувствуете себя лучше. Вы выздоровели. Вы принимаете лекарства. И я пришел сюда не для того, чтобы осуждать вас. Мне просто нужно… понять. Видите ли, у меня есть определенные способности, – он тщательно выбирал слова, сознавая, что Уоден страдал от мании преследования, – и, возможно, я даже смогу вам помочь. Мне лишь нужно от вас небольшое содействие. Можно я возьму вас за руку?

Уоден удивленно вздрогнул. Его руки сжались в кулаки.

– Это помогает мне понять собеседника. Благодаря контакту мне не придется ни о чем вас спрашивать, а вам не надо будет ничего говорить. Совсем ничего. Я понимаю, это звучит странно, но доверьтесь мне.

С ободряющим видом он медленно вытянул вперед руку с открытой ладонью.

Успокаивающий и ровный голос, медленные жесты Логана достигли желаемого результата. По-прежнему выглядя встревоженным, Уоден тем не менее разжал кулаки. Медленно, словно приближаясь к раскаленной плите, он тоже вытянул руку навстречу. Логан отметил, что и рука сама была чистой, хотя под ногтями темнел чернозем.

Логан мягко накрыл руку Уодена своими руками.

– Сейчас, Сол, я попрошу вас об одной последней помощи – всего одной. А потом я уйду и больше не потревожу вас. Мне нужно, чтобы вы подумали о прошлом… о вашей прошлой жизни… о тех плохих поступках, которые вы совершили.

На лице Уодена отразилась сильная тревога, он попытался выдернуть руку. Но Логан не позволил ему, мягко, но твердо удержав ее.

– Просто подумайте немного о прошлом. О том, что случилось… и почему.

Уоден взглянул на него. И внезапно Логана захлестнула такая мощная волна эмоций, что он едва не свалился с чурбана. Его затопило ощущение страха, порожденного тем, что больной никому не мог верить: все вокруг него желали ему зла, извечные тревоги и бессонница и не покидавшие его голоса – те самые нашептывающие голоса постоянно насмехались над ним, предостерегали и командовали. Логана до глубины души пронзило ощущение опустошительного одиночества, реального безнадежного отчаяния; такой обреченной безысходности он еще никогда не испытывал. Эти внутренние голоса становились все громче и требовательнее; из какой-то туманной дали выплыл топор, возникло ощущение его успокаивающей и надежной весомости в руках… внезапное вынужденное действие, разрозненные голоса, пронзительные мучительные крики, сменившиеся ликованием. Но вскоре голоса опять начали свое монотонное нашептывание… и вновь окутывающий всеобъемлющий мрак…

Впервые, насколько ему помнилось, Логан отдернул руку во время эмпатического сеанса. Неохотно он взглянул на Уодена. Мужчина пристально смотрел на него. Тревога покинула его глаза, теперь их взгляд стал странным, почти интимным, словно они поделились сокровенной тайной, словно часть Уодена теперь стала частью Логана и уже никогда не покинет его.

Потрясенный, Логан с трудом поднялся на ноги.

– Благодарю вас, – умудрился вымолвить он, – теперь мы оставим вас в покое.

Возле двери Логан пошатнулся, и Джессап помог ему дойти до машины и забраться в нее, где он опять скрючился на полу, пока они проезжали мимо полицейских. Потом рейнджер остановил внедорожник, помог Логану нормально сесть и, накинув на него ремень безопасности, защелкнул его.

На обратном пути к «Облачным водам» Джессап мудро хранил молчание, дожидаясь, пока Логан придет в себя и осмыслит новую информацию. Только перед самым въездом на территорию «Облачных вод» он остановил машину на обочине и взглянул на друга с немым вопросом во взоре.

Логан тоже посмотрел на него.

– Я расскажу тебе то, что испытал, – сказал он, – но только один раз. Ради бога не проси меня ничего повторять. Мне и так будет трудно забыть об этом.

Джессап кивнул.

– Я почувствовал непреодолимый страх. Почувствовал тяжело больной, извращенный ум. Почувствовал ярость… дикую ярость. Но эта ярость показалась мне… очень давней. По-прежнему живой в его душе… но давней.

– Мог ли Уоден совершить эти три убийства? – тихо спросил Джессап.

– Не знаю. Не могу исключить такой возможности. Как я сказал, все его чувства уходят в давнее прошлое… ничто в них не связано с недавними убийствами. Однако в его прошлом так много безумного насилия, что я ни в чем не могу быть уверенным. Возможно, его хорошо подлечили, как сказано в официальных бумагах. Очевидно, они полагают, что он больше не способен на убийство, иначе они не отпустили бы его досрочно. Но лично я полагаю, что он способен… и опасен.

Джессап опять кивнул.

– Спасибо тебе, Джереми, – вздохнув, заключил он, – за все, но особенно за эту встречу. Я не стал бы просить о ней, если бы знал, каким тяжелым испытанием она обернется для тебя. Может, все-таки прав Креншо. В любом случае теперь я могу принять решение, что делать дальше. Довезти тебя до базы?