Волчья невеста

Что мне принц, говорит и смеется, хвостом зеленым
задевая пещеры холодные камни стен, и
ведьмы руки дрожат от того, что та просит сделать.

Ты дай шанс мне взойти на песок, дай покинуть море —
мало стать мне владычицей черного дна морского,
ведь не всех украшает, как принято думать, скромность.

Замки, принцы, короны, шелка и парча, и легкий
ног манящих, и белых, и голых искусный танец:
так легко их, смотрящих столько верно, служить заставить.

И я буду платить, приносить, отдавая волнам,
каждый год тебе ту, что назначишь за просьбу, цену:
платить легче всего тем, кто миром владеет целым.

Я ей не откажу, как и всем, кто сюда приходит:
ворох чьих-то желаний жизнь делает не столь скучной.
Утаю только то, как желанье, ее измучив

и не дав ничего, ко мне вновь приведет обратно
и заставит молить о любви, мира что огромней.
Но платить будет нечем. А голос ее на кой мне?

Просто цена

Как легко вмиг лишиться надежды, уж я-то знаю.
Говорили: сестрица любимая – ведьма злая,
а я молча держался. Дрожали от злости пальцы.
Только смысла немного во всем этом разбираться —

да, оставила так: не хватило дошить крапивы.
Пусть крыло на спине одно смотрится сиротливым
и не держит, а значит, что небо теперь мечта лишь —
бело-синий квадрат на свободу из клетки спальни.

Я прощаю, прощаю! Весь пол, как ковер из перьев,
капли алые вытекают из ран доверием.
Нас одиннадцать было. Ты как из нас выбирала?
Вопрос жалит виски неотступно железным жалом.

Я тебя не хочу потерять, но прошу ответить:
ты плела из крапивы – кого увести от смерти?
Это просто цена, говорит, избежать костра мне,
тебя все всё равно за глаза называли странным.

Грезит морем

Чешуи серебро где и хвост твой гибкий,
голос, что бы заслышав, я тут же спрыгнул
прямо в волны чернильные, холод мрачный?
Почему же в реальности все иначе?

Заползает русалка: зубов два ряда,
в животе все от хищного узлом взгляда,
под когтями кайма почерневшей крови —
значит, вышел обедом ей кто-то, кроме

принца, жалко трясущегося от страха,
чье лицо белей собственной же рубахи
и кто тоже конец через миг свой встретит.
Он клянет всех, кто смели очеловечить

в сказках сладких и глупых подобных тварей,
кто поверить сумел и его заставить,
что живут в море краше наземных девы,
но теперь ничего уже не поделать.

Волны, кровь слизав с досок, сотрут улики,
ветра шум в себе скроет любые крики,
кости лягут на дно, их песком укроет.
Новый принц, сказку слушая, грезит морем.

Ты приходила