Волчья осень

Я посмотрел на него, и мне показалось, что сейчас ничуть не глубокая ночь, а самое большее сумерки – настолько отчётливо я его видел… Глаза пацана расширились, и его словно втянуло в сгустившийся пробой спиной вперёд – в кино так обычно «выдёргивают» каскадёров мощной лебёдкой, чаще всего – с проламыванием стены.

Когда я перевёл взгляд на Юрку – у того в руках уже были два пистолета с глушителями. Фокин вскинул автомат, но Юрка стрелял неимоверно быстро, бойца отбросило выстрелами, спустить курок он уже не успел.

Твою мать! И ведь не слышно выстрелов! Наши не придут!

Смерч адреналина заволок меня сверху донизу, и я рванулся на Юрку, хотя прекрасно понимал – пять метров, слишком много, такое не преодолеть одним прыжком…

Пуля ударила меня куда-то в плечо, потом ещё одна, и ещё, я видел, словно в замедленном кино, как бывший друг отбрасывает в сторону опустевшие пистолеты, выхватывает из-за пояса ещё один, наводит на меня – медленно, мучительно медленно…

Я сбил его с ног, и мы покатились по сырой траве, осыпая друг друга ударами.

Глава 21. 20 октября, пятница, ночь

Я с трудом приподнялся – и сразу отпрянул. Было темно, перед глазами плыло, но всё же я более-менее различил серое безликое тело, распластавшееся передо мной. Доппель!

Рядом валяются пистолеты – два… а, нет, вон третий, его Юрка вытащил последним, но, кажется, не успел выстрелить. Значит, не Юрка – всё же доппельгангер. Твою ж мать… Меня опять пытались провести. И – почти провели, если бы некто не вытащил Соколова со встречи чуть ли не за шкирку. Что произошло? Почему прервали встречу? Почему начал стрельбу фальшивый Юрка? Вроде же встреча складывалась в пользу Колледжа, я почти согласился!

Андрюха!

Я метнулся к лежащему Фокину – точнее, подумал, что метнулся, на деле, едва шевельнувшись, полетел кувырком, но всё же прополз несколько метров, дотянулся до автомата и, направив ствол в воздух, нажал на спуск. Выстрел прозвучал так, что показалось – сейчас перепонки вылетят.

Как всё болит… Я, бросив автомат, перекатился на бок, ощупал себя. Куда попали пули? Кровь есть? Да, есть – вляпался в мокрое и липкое на куртке, слабость, ноги не держат, адреналин словно улетучился.

Моторы взревели совсем рядом, по траве метнулся свет фар – подлетели обе машины, затопали чьи-то ноги.

– Фокин ранен, – прохрипел я.

– Лежи, сейчас! – вроде по голосу не Каращук. – Ребята, берите Андрюху! К медикам на КПП, срочно!

Я с трудом различал снующие вокруг фигуры – обострение чувств почти полностью ушло, кроме разве что способности хоть что-то видеть в темноте. Глаза надо беречь, подумалось почему-то.

Надо мной кто-то склонился, ощупал.

– Грузите Волкова тоже, он в кровище весь! – скомандовал на этот раз голос Каращука. – Срочно обоих к медикам! Хотя бы один должен выжить, иначе головы поотрываю!

Меня подхватили, приподняли – ага, грузят в «буханку», там сзади свободное место есть. КПП совсем рядом, тут и трёхсот метров не будет, наверное, а там всегда и врач дежурит, и колдун… А надо ли нам сейчас колдунов? Блин, мысли путаются…

Навалилась темнота.

Сознание возвращалось медленно, какими-то вялыми толчками. Наверное, это теперь нормальное моё состояние, рассеянно подумал я, вспоминая произошедшее в поездке.

Глухо слышались голоса:

– …Четыре пули. Но выживет. Минут на пять бы позже – и с концами. Вовремя вы его привезли.

– А второй? – перебил голос Каращука.

– На нём вообще ни царапины. – Пауза. – Куртка в крови, вся в дырах, но на теле самое большее синяки.

Это о ком они? Неужели о Фокине? В меня точно попадали пули, помню удары и жуткую боль… но и в бойца они попадали тоже!

– Вот, сука, везучий Волков! – воскликнул кто-то. – Второй раз сухим из воды выходит.

– Третий, – нейтральным тоном поправил невидимый Каращук. – Минимум третий, если не больше… Когда он придёт в себя?

– Да должен бы уже, – голос незнакомый. Может, медик или колдун? – Пульс учащённый, но дыхание ровное. Если срочно надо – вот, попробуйте…

Я застонал, стараясь разлепить глаза – в нос ударил резкий запах нашатыря или чего-то похожего. Голова кружилась, тело ныло, во рту пакостное ощущение, жуткий сушняк, но той боли, что ощущалась на стадионе, уже не было.

– Живой, – резюмировал безопасник. – Ну что, Волков, подъём! Раз цел – пойдём, расскажешь всё, что было. И чем быстрее, тем лучше – времени мало.

– Пить дайте, – прохрипел я, нащупывая ногами, с какой стороны кушетки можно встать. С трудом продрал глаза.

– Водки? – съехидничал кто-то. В руку мне ткнулась ручка металлической кружки, я хлебнул – вода, надо же, благодать какая…

– Ты что, и правда в порядке? – удивлённо протянул Каращук. Я повернулся – да, вот он, сидит рядом… – Вставай, пошли. Машина ждёт. На стадион, будешь рассказывать, что произошло… Боец ещё не скоро очнётся.

– Что с ним? – прохрипел я. – Юрка палить начал из двух сразу…

– Юрка, да? – без выражения переспросил безопасник. – Андрюха четыре пули поймал. Довезли вовремя… Давай, давай, расселся тут!