Читаем Волчья песнь (СИ) полностью

Волчья песнь (СИ)

Лесные Псы молча проплывали мимо этого свидетельства давно прошедших времён. Они все думали об одном, хотя и бессвязно — о том, какая это странная штука: время-история…

…Река быстро расширилась. Стало ясно, что когда-то форт охранял выход в озеро — а точней, мешанину озёр, проток, островов, речек, отмелей и борот, тянувшуюся на добрую тысячу километров и окружённую морем леса. Этот край стоял наособицу не только на континенте, но и на всей планете.

Сашка поднялся во весь рост на носу первой лодки, поставив ногу на борт и подбоченившись. С озёр налетал ветерок, и юноша вдруг понял, что фантазирует — воображает себя первооткрывателем, плывущим к берегам новой земли. А что? Почему нет? есть корабли… ну — лодки, пусть… есть верные люди… Поднять свой флаг и объявить эти места…

— Мечтаешь о вольном имении?

Мерзавец Горька! Раскусил и ехидно ухмыляется ещё! Сашка какое-то время смотрел на него, борясь с желанием вышвырнуть его из лодки. А остальные нахально скалили зубы — в том числе и волки.

— Ладно, — буркнул Сашка, не найдя ничего лучше.

— Вот это разумный подход, — похвалил Горька. — Олмер, выше нос, на него всё равно никакая рыба не клюнет! Спой что-нибудь, ну, давай!

Олмер кивнул и, ненадолго задумавшись, запел бесшабашно -

— Ты запой-запой,Ой — зазвени-звениКолокольчиком, дорожная тоска…Отпущу на ветер я слова свои…Закину голову под облака…Полетит Жар-Птицею головушка,Горячим камнем на сыру землю падёт…И на плаху брызнет моя кровушкаЗа гульбу казачью, за честной народ…

— Называется — попросили спеть, — покачал головой Мирко. — Дожили. Германец поёт казачью песню[58].

Олмер поднял и опустил плечи, подумал и сообщил:

— Что-то ты сегодня всем недоволен. Не кисни, старичок! — потом подмигнул, свистнул и вдруг раскатился песней:

— Schwarzbraun ist die Haselnuss,Schwarzbraun bin auch ich, bin auch ich.Schwarzbraun muss mein Maedel sein —Gerade so wie ich.Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di!

— звонкий, ещё не сломавшийся, голос Олмера придавал припеву особенное лихое очарование.

Эту песню — и на немецком, и на русском — знали все и тут же оживились. Кое-кто начал отбивать такт по бортам лодок, а сразу несколько голосов подхватили, мешая русские куплеты и задорно-бессмысленный немецкий припев:

— Я, ребята, загорелКак лесной коричневый орех.Я и ловок, я и смел,Веселее всех.Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di!Я ничем не знаменит,Как лесной коричневый орех,Но всегда, везде звенитМой задорный смех.Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di!Я ничем не знаменит,Все вокруг всегда мои друзья.Хочешь ты дружить со мной,Будь таким, как я!Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di ha ha ha!Duvi du duvi duvi di!

— и над лодками в заключение повис звонким занавесом хохот.

— Держим курс вон в ту протоку, — Сашка махнул рукой вперёд, — и давай-ка поскорей. Как бы не застала нас какая дрянь посреди воды… что-нибудь типа винтокрыла. Тогда мы точно угробимся.

— Всё будет нормально, — заверил командира Димка, — они скорей животы сорвут, чем нас достанут.

Лодки в самом деле быстро пересекли озеро, подгоняемые опытными руками. Те, кто не грёб, довольно напряжённо оглядывались по сторонам — несмотря на бодрые слова Димки, все хорошо себе представляли, чем грозит появление винтокрыла практически беззащитным на воде Лесным Псам.

Но вот наконец-то лодки одна за другой вошли в протоку между островом с обрывистым берегом, из которого змеями торчали корни деревьев — и зеленеющим ряской болотом, в которое эта протока плавно переходила.