Волчья правда

За несколько дней перед отъездом из столицы Боркича между Одинцовым и Шустриком состоялся серьезный откровенный разговор. Тогда-то и вскрылось, что Лех возглавляет разведку княжества Вестлавт и состоит в тайной организации, которая поставила себе целью покончить с главным врагом срединного мира — магиками. Несколько столетий политическая карта мира никак не менялась. Множество маленьких государств, лоскутное одеяло, схватывались друг с другом не на жизнь, а на смерть, завоевывали земли друг друга, но проходило время — и мир возвращался к прежним границам. Множество раз великие полководцы пытались объединить земли под единое управление, но все время терпели поражение. Складывалось впечатление, что некая сила надежно сдерживала срединные королевства от объединения. Стоял на месте научно-технический прогресс, не развивалась военная наука. Люди довольствовались технологической отрыжкой, продаваемой за большие деньги магиками. Срединный мир замер в одном времени, словно стрекоза, угодившая в янтарь. За несколько столетий, а быть может и тысячелетий никакого развития. Само собой, такое положение вещей не могло понравиться сильным мира сего. Так появился Тайный союз, направленный на противоборство магикам. Во главе которого встал князь Вестлавта Георг Третий. Война, выигранная Вестлавтом, сильно пошатнула позиции магиков, можно было не сомневаться, что скоро они нанесут ответный удар. Лех Шустрик предложил Сергею присоединиться к Тайному союзу, и Одинцов принял предложение.

— Что будем делать? — повторил вопрос Сергей.

— Наслаждаться жизнью, — ответил Шустрик, зачерпывая ложкой кашу и отправляя ее в рот. — Погуляем по городу. Я тебя познакомлю с полезными людьми. Да надо еще одной жабе должок отдать. Надеюсь, ты мне поможешь в этом. Давно пора было этим делом заняться, да все откладывал.

— Кто это тебе дорогу перешел? — поинтересовался Серега.

— Горд Толстый Мешок, король воров Краснограда. Надо почистить трущобы от мусора, а то очень сильно вонять стали.

— И чем он тебе насолил?

— Не помог в нужный момент, да чуть было страже не сдал. А ведь раньше чтил воровской закон. Помогал старому другу. Ведь это я его протолкнул на воровской престол, позволил укрепиться на нем. Какое-то время он помогал нам, сам того не зная, но теперь наступило время перемен, а Горд Толстый Мешок слишком стар и ленив, чтобы меняться. Его необходимо слить.

Одинцов не разбирался в местной политике, поэтому делиться соображениями не спешил. Ему по большому счету было все равно, чем занять себя до возвращения князя, разве что… Неожиданно он вспомнил Айру, девушку, которую спас из подгорного рабства Боркича. Она осталась где-то в Краснограде, может, стоило ее навестить.

Лех Шустрик словно прочитал мысли друга, улыбнулся и произнес:

— Она здесь неподалеку в доме работает. Вот давай сегодня вечером к ней и сходи. Она тебя часто вспоминает. Вам будет о чем поговорить, — он плотоядно улыбнулся и хихикнул.

Серега не стал ничего говорить. И без слов все ясно. Он хотел увидеть Айру и теперь понимал это четко.

Дальше завтрак проходил в молчании. Только стук ложек нарушал тишину.

В трактире показались Вихрь и Бобер, нетвердой походкой, обнявшись, они проследовали к ближайшему столу, уселись и потребовали по кувшину пива на брата.

— Похоже, наши ребята отдыхают культурно, — заметил Шустрик.

— Не будем им мешать, — усмехнулся Одинцов, поднимаясь из-за стола.

* * *

Улица встретила их сильным снежным ветром. Надвинув меховую шапку на лоб и закутавшись в шерстяной шарф, Серега побрел вслед за Лехом Шустриком, который уверенно заскользил вдоль по улице по одному ему ведомому маршруту. Высокие каменные дома сдвигали стены, укорачивая улицу, складывалось впечатление, что они поедают свободное пространство и скоро запрут одиноких путников в каменную клетку. Ни одной живой души навстречу, будто люди бросили город. Но вскоре узкая улочка кончилась, и они вынырнули на просторную шумную площадь, заполненную людьми. Вырванные из тишины и спокойствия, они с головой погрузились в разноголосый шум и мельтешение лиц.

Серега шел вслед за Шустриком и задавался вопросом, куда тот ведет его. Почему нельзя было взять лошадей да доехать до места. Зачем тащиться сквозь метель, когда толком даже глаза не открыть. Он всерьез опасался, что идти придется через весь город, и эта мысль ему очень не нравилась. Можно было бы поворчать, да только по такой погоде Лех все равно его не услышит.

Идти оказалось недалеко. Какие-то полчаса плутаний по узким улочкам, и они были на месте. Попроси кто Одинцова повторить этот путь, он бы не смог. Он почти сразу запутался, и даже не пробовал запоминать дорогу, доверившись Шустрику.