Волчья радуга (СИ)

Я успел устроить ее на кровати и кое-как избавить от лишней одежды, когда ее настигла вторая волна. Луна звала ее. Не знаю почему мы все оказались так зависимы от лунного цикла, но что есть то есть, а спрашивать уже просто некого — белые канули в лету. А вот их творения остались.

Надо сказать, что я впервые наблюдал со стороны обращение, и назвать это зрелище приятным, я бы при всем желании не смог: волны трансформации ходили под кожей, заставляя тело под самыми немыслимыми углами. А стоны боли сводили с ума.

Почему же так медленно? Она же уже должна была измениться! Но обращение как назло затягивалось. Неужели Шайрем настолько сильна? Проклятье, она может не пережить трансформацию!

Уже не думая, о том, как воспримут мое решение в клане, я стянул с пальца серебряное кольцо. Старинный перстень-печатка передавался в нашем роду едва ли не с основания клана. На фоне диска, отдаленно напоминающего луну, была изображена оскалившаяся волчья морда. И это не только клановый символ, но и артефакт, помогающий вожакам управлять потоками измененной энергии. Без этой безделушки моя жизнь оборвалась бы еще в прошлом десятилетии…

Но сейчас единственное, что я мог сделать для Шайрем, — отдать ей перстень. Возможно, хоть он сумеет справиться с обращением и направить его в нужное русло.

Осторожно, боясь потревожить истощенное болью и незавершенной трансформацией тело, я натянул на палец принцессы кольцо. Надеюсь, это поможет…

Фитрина кайри Фэлкон

Это было похоже на удар. На грани сознания вспыхнуло серебряное солнце, и я, с трудом устояв на ногах, только и смогла прошептать:

— Печать Волка сменила владельца.

А потом все-таки потеряла сознание.

Лоурес кай Вулф

Не знаю, что, в конце концов, сыграло свою роль: перстень или время, но трансформация все же завершилась…

Я никогда не любил змей, если честно, их мало, кто любит, но Шайри была завораживающе красива. Не яркий свет ночника радужными бликами играл на чешуе, чарующими искрами отражался в рубиново-красных глазах с вертикальной ниточкой зрачка…

Кобра насторожено смотрела на меня, с тихим шипением раздувая капюшон, словно решая: напасть или нет. Наверно, мне стоило ее бояться, но в тот момент я еще находился под впечатлением от ее обращения, поэтому я бесстрашно щелкнул ее по носу.

— Не шали, родная. Не хотелось бы тебя пускать на сумочку.

Кобра раздраженно шикнула, но все же свернулась в смирный клубочек в некотором отдалении от меня — обиделась. Узнаю свою Шайри.

— Ладно, прошу прощения. Обещаю, ни сумок, ни сапог… впрочем, скажи, а ты случайно не линяешь?

Красный глаз укоризненно посмотрел на меня из радужного клубка.

— Признаю, виноват. Но перчатки бы…

Шайри подняла голову, угрожающе раздула капюшон, и зашипела, демонстрирую приличных размеров ядовитые клыки.

— Ладно-ладно, забудь.

Капюшон сразу сдулся. А я невольно засмотрелся на игру света в кружеве узора на ее чешуе. Только сейчас в бесконечном хаотичном мельтешении отсветов я заметил систему… Завораживающе… Интересно, а она может контролировать свой окрас? Если да, то у нее идеальная маскировка, такая подкрадется — и не заметишь, пока не станет слишком поздно.

— Ладно, ползи сюда, змееныш, — я похлопал одеяло рядом с собой, — сегодня мой сон охраняешь ты.

Шайрем послушно скользнула ближе. Я неуверенно коснулся прохладного радужного бока, но она и не думала возражать, напротив предано обвилась вокруг руки, а потом глянула на меня, проверяя: оттолкну или нет.

Эх, змееныш, ты мне даже такая нравишься. Как бы безумно это не звучало.

Убедившись, что меня ее второй облик нисколько не пугает, Шайри свернулась в клубочек на моем животе…

Уй!..

— Слезь, раздавишь! — сдавленно прошипел я. Все же размеры у моего радужного чуда больше бы соответствовали удаву предпинсионного возраста — длинному и тяжелому.

Оскорблено прошипев что-то по-змеиному, она устроилась у меня под боком.

Ладно, надо хоть немного поспать, не думаю, что утро будет спокойным. Обратная трансформация вещь тоже не очень приятная.

С такими мыслями я и уснул.

Шайс кай Ирбис

— Отец, ты чего-то не договариваешь! — голос Шайтана был полон недоверия, совершенно неуместного, а, по мнению самого Императора, еще и преступного.

Ирбис раздраженно посмотрел на сына. Он до сих пор не мог понять, почему боги выбрали его. Ну, какой из Шайтана наследник?! Он же разменивает себя по мелочам! Но власть любит… как непокорную женщину — старается взять силой больше, чем ему готовы дать.

В такие моменты Император жалел, что Шайрем не просто кобра, а будущая мать клана. Сможет ли девочка справиться с братом? А с Шайти? Эта парочка драконов на все способна, и они полностью поддерживают все начинания друг друга. Иногда Ирбису даже казалось, что они одно существо, просто шутки ради разделившееся на два. И вот эта двойственность его пугала. Император не хотел верить в старые легенды о близнецах, но волей-неволей прокручивал их в голове, когда рядом оказывались его старшие дети…