Волчья радуга (СИ)

— Лоурес, рад тебя видеть. А где же твой брат? Он же не пропустил ни одной нашей встречи! — Ирбис подошел ко мне, улыбаясь столь радушно, что у меня едва лицо не перекосило. Самоконтроль, Лор, и еще раз самоконтроль. Не в парке на прогулке находишься!

— Он приболел, Великий. Вы же знаете, после полнолуния мы все немного не в форме.

— Сочувствую. Надеюсь, ничего серьезного.

— О нет, ничего заслуживающего беспокойства, но ему лучше провести несколько дней дома.

— Рад, что все поправимо. Надеюсь, в следующий раз мы увидим его.

— Ну разумеется, Владыка. Марк не способен долго существовать в дали от общества — впадает в скуку, — в отличие от Императора, не скупящегося на улыбки, я предпочитал со всеми говорить одинаково холодно, не демонстрируя всем и каждому эмоции, истинные они там или наигранные.

— В его возрасте и я таким был. Береги брата, Лоурес. Он действительно очень хороший дипломат. И верен тебе, что тоже немаловажно. Так что вряд ли ты сумеешь найти кого-то столь же талантливого и преданного.

Интересно, на что это он намекает? Это угроза? Или предупреждение? Не знаю, но стоит быть настороже. От этого гнезда скорпионов вечно приходится ждать какой-нибудь пакости.

Маркус кай Вулф

— Ну? Нашла что-нибудь интересное? — я отправил в полет еще один шедевр чьей-то гениальной мысли и чихнул, поднимая в воздух очередное облачко пыли.

— Смотря что называть интересным, — Шайрем как всегда не ответила на поставленный перед ней вопрос. С такой способностью пудрить мозги ей нужно было родиться дипломатом!

— А что называешь интересным ты? — не желая уступать какой-то девчонке, я мгновенно вернул ей вопрос.

— Ну, например, я теперь убедилась, что волки и книги не совместимы в принципе. Так захламить одну из богатейших библиотек могли только вы. И мне интересно, как это у вас получилось.

— Сложно ли умеючи? — проигнорировав издевку в голосе принцессы, сказал я.

— А вы умеете — в этом я уже убедилась. Ладно, если мне когда-нибудь понадобиться бригада по созданию хаоса, я обязательно обращусь к вам.

— Денег не хватит, чтобы оплатить наш благородный труд, принцесса, — в тон ей ответил я.

— Поверь, я найду, чем с вами расплатиться, — насмешливо стрельнула глазками Шайрем и снова закопалась в книги, — А ты пока лучше вон ту кучу разбери, шутник.

— Тебе никто не говорил, что ты эксплуататор? Может, хоть на обед прервемся?

— Ты наверно имел в виду ужин. Поздний.

У меня в животе громко заурчало. Если вспомнить, что ел я только утром, то становится понятной причина моего не очень хорошего настроения, да и вообще отношения к жизни.

— Ну если хочешь, то можешь идти. А я еще немного посижу здесь, — Шайрем великодушно позволила мне удалиться, чем я и поспешил воспользоваться: а то мало ли — вдруг передумает.

Шайрем кайри Найа

Я взглядом проводила Маркуса. С ним, конечно, весело, но без него думается гораздо легче. В том, что серебряные намерено пытались вычеркнуть из жизни клана эту библиотеку, я уже не сомневалась. Но оставался извечный вопрос: почему? Что здесь может быть такого, что предыдущие поколения сделали все, чтобы отвадить отсюда посетителей? Любопытно до жути, а раз так — то я сделаю все возможное, чтобы это выяснить.

Я вытащила из кучи очередную книжицу в пыльной обложке с полу стертыми иероглифами заглавия, причем не древнекемитскими, а с теми, что было до них. Считается, что этот стиль написания был полностью утерян в темные времени, но жрецы наших домов до сих пор ведут все службы на языке предтеч или первоязыке, как его чаще называют.

Пролистав несколько страниц и убедившись, что нет ни слова на более поздних наречиях, я обреченно посмотрела на найденную мной рукопись. Как назло из всего первоязыка я знала только несколько общих фраз, впрочем и с древнекемитским у меня не все гладко… Ну не мое это — не мое!

Что ж, значит, придется искать переводчика. Проблематично, конечно, в наше время найти кого-то вне высшего духовенства способного разобрать эти письмена… но я не я буду, если не переведу эту книгу!

Я с величайшей осторожностью стерла с обветшавшего переплета пыль и заглянула на последнюю страницу. Как я и думала, на пустом листе в самом низу не очень разборчиво было написано имя переписчика и год списка — 1643, а вот источник указан не был, хотя обычно об этом не забывали.

Странная книжка мне попалась. Явно список с чего-то очень древнего, но тогда почему не перевели, а просто скопировали иероглифы? Ведь гораздо разумнее не бездумно срисовывать уже непонятные большинству значки, а перевести! Но тогда почему так не поступили? Да и утаивать первоисточник не имело смысла.

Если только этот первоисточник не значится в списках запрещенной литературы. Вот тогда-то все становится более-менее объяснимо. И куда как более любопытно!

Внезапно прозвучавший в тишине библиотеки шорох заставил меня вздрогнуть и напряженно вглядеться в темные глубины зала.

— Кто здесь? — собственный голос мне показался чужим.