Волчья сотня

Повсюду куда падал глаз, представала одна и та же страшная картина. Разоренные дома с выбитыми окнами и сорванными с петель дверями. Порубленные перила крылец. Кое где виднелись тоненькие струйки дымов, выбивающиеся из жилых комнат. Пожаров не было, но что?то внутри тлело. Во дворах лежали в неестественных позах, уткнувшись лицом в снег, мертвецы: мужчины и женщины, изредка попадались дети. Изверги никого не пожалели. По дворам растерянно бегали куры, выпущенные из разрушенных курятников, где?то в отдалении обиженно мычала корова, удивленная что несколько дней к ней никто не приходит. Несколько раз попадались и кресты с распятыми вниз головой мужиками. Всего Серега насчитал восемь таких икебан.

Неспешным шагом они выехали на главную площадь деревни, и тут их ждала самая страшная картина маслом. Посреди площади возвышалась большая куча, уже изрядно припорошенная снегом. Но все же можно было разобрать сваленные в беспорядке тела мертвецов, промерзлые насквозь. Пару дней назад как раз морозы вдарили, хотя душок от могильника все равно сильный шел. Нечто подобное Серега видел в документальных фильмах про концлагеря, только тут было все вживую, не с голубого экрана телевизора, где весь ужас нельзя прочувствовать, потому что он далеко и не с тобой. Эта трупная куча находилась рядом, можно было дотянуться рукой и потрогать, и от этого мурашки по коже бежали, и волосы вставали дыбом. Смерть в лютой сече дело не удивительное. С этим Одинцов уже сталкивался и успел привыкнуть, но как привыкнуть к такому. Когда мирную деревню режут, словно поросей к празднику, никого не жалея. Какими же нелюдями надо быть, чтобы такое сотворить.

– Так как думаешь, кто к этому непотребству руку приложил, – тихо спросил Серега.

Шустрик некоторое время молчал, но все же ответил.

– Не знаю, что и сказать. Боркичи не могли так со своими людьми поступить. Все таки многие из них из таких же вот деревень родом. Как же можно столько людей под нож пустить. Думаю, что здесь поработал кто?то чужой.

– Кто же тогда? – спросил Серега, останавливая коня.

Подъезжать ближе к горе трупов не хотелось.

– Может, кто из соседей князя постарался. Боркич ослаблен войной с Вестлавтом, на его кусок пирога многие зубы точат, – предположил Шустрик.

– Это конечно рабочая версия. Берем ее к рассмотрению.

Серега обернулся к солдатам, нашел взглядом Вихря и приказал:

– Рассредоточиться по деревне. Обыскать все дома. Я хочу знать, кто это сотворил.

Вихрь кивнул и тот час приступил к исполнению. Солдаты спешились и приступили к повальному обыску.

Одинцов покинул седло. На заднице после долгих конных переходов итак уже мозоль изрядная наросла. Надо и ноги размять. Привязав коня к забору одного из домов, Серега окинул взглядом деревню, решая чем себя занять, пока бойцы с поисками не закончили. Его внимание привлек бревенчатый дом, стоящий в центре деревни, но как бы обособленно от остальных домов. Окруженный рогатой изгородью, дом выглядел как неприступная крепость. Мало ли какие причуды у местного крестьянства, но Серега домиком не из?за этого заинтересовался. В доме не было окон, только одна дверь. Кто без окон жить согласится, вечная темень: ни света белого не видно, ни людей вокруг. Если кто хотел в отшельники податься, то место для постройки скита выбрано явно не удачно.

– Как думаешь, что там может быть? – спросил Серега, показав рукой на безглазое здание.

– Скорее всего место молельное. Ни на что другое не похоже, – ответил Лех Шустрик.

– Пошли, поглядим, – предложил Одинцов и, не дожидаясь ответа друга, зашагал к святилищу.

Калитка жалобно скрипнула, и они оказались во дворе, выглядевшем пустыней. Ни мертвецов, ни следов живой деятельности. Такое ощущение, что к храму лет сто никто близко не приближался. Снег чистый белый, ни одного следа. Правда, это не показатель. Вот уже второй день вьюжит и с неба белой крупой землю посыпает, так что снежный покров ненадежный свидетель.

Серега на всякий случай вытащил меч из ножен, и, выставив его перед собой, направился к святилищу. Шустрик дышал в спину, также поспешив достать оружие.

Одинцов толкнул дверь и вошел внутрь. Лех скользнул следом. Дверь закрылась, мгновенно погружая их в кромешную темень. Серега замер, прислушиваясь к окружающему пространству, даже дышать старался потише.

Шустрик же наоборот зашумел, затопал, чем?то загрохотал. Пусти слона в посудную лавку, он моментально в барабанщика переквалифицируется. Серега зашипел на него раздраженно, но Лех не успокаивался. Вскоре стало понятно, чего он так шумел. Вспыхнул свет. Шустрик нашел где?то на стене факел и сумел его зажечь. Раскурив второй факел, Лех передал его Сереге.

Одинцов взял факел в левую руку и медленно пошел вдоль храма, осматриваясь.