Волчья свадьба

– Было, было, ревновал он Лизу почем зря. К примеру, едем куда-нибудь с ним, а он то и дело по телефону проверяет, где она, с кем, чем занимается… Она ж из-за этого под конец решила подать на развод. Он как об этом узнал, словно совсем ополоумел. А тут этот фирмач подле нее замаячил. Вроде как бы по делам, по работе… Но тут и дураку было понятно, что втюрился мужик по самые уши.

– Она собой была хороша?

– Не то слово! – Степаныч изобразил многозначительный жест. – Алька, дочка ихняя, в нее вся как есть пошла. А вот характером – в папашу. Он ее сызмальства как звереныша натаскивал. Может, еще и из-за этого Лиза решила уйти, чтобы дочь не стала копией своего отца… Но, скорее всего, тот фирмач ее сумел уговорить уйти от Аркадия. А погибла она осенью, в октябре. Но вообще-то погода была хорошая. Я до сих пор не понимаю, как она могла перевернуться. Машину водила очень аккуратно, не лихачила. А в тот день они очень сильно поругались, и она сказала, что уезжает к сестре. Мол, больше в этом доме я не живу.

– А Хухминский мог кого-нибудь нанять, чтобы устроить аварию? Ну, наподобие того, что – не доставайся ты никому?

– Мог… – кивнул старик. – У него в ту пору службой безопасности заведовал один фрукт, который за деньги мог бы и мать родную продать. Фамилия… Уж и не помню… Ну, его уже нет в живых. После того как погибла Лиза, он как-то сразу разбогател. Да-а… Купил себе новенькую «Мицубиси», дом где-то на окраине… От Никодимыча сразу же ушел. Но не зажился. И года не прошло, отчего-то помер. А еще в ту же пору без вести пропал и тот фирмач. Как в воду канул. Ну мы-то понимали, что без Никодимыча тут не обошлось. Но помалкивали…

Ближе к вечеру опера побывали в кафе «Юнона и Авось». Пристрастно побеседовав с официанткой, обслуживавшей столик Бориса и Майи, они смогли выяснить, что тот якобы завсегдатай, который минувшим вечером пытался спровоцировать скандал с Борисом, в кафе появился впервые. Припомнила она и уход запомнившейся ей пары.

– Сама понять не могу, – пожимая плечами, рассказывала женщина, – почему с такого легкого вина его вдруг развезло до потери памяти? Мужчина-то вроде очень крепкий. Он как-то сразу – бах! И уже сидит вовсе никакой. Эта девица меня подозвала, сама расплатилась и стала мужчину поднимать из-за стола. А он ни в какую. Ну я ей помогла его на ноги поставить, она его руку перекинула себе через плечо и повела к выходу. Шел он как робот, как будто перед собой вообще ничего не видел. Так и ушли… А сразу за ними и тот, про которого вы спрашиваете, быстренько смылся.

Теперь стало совершенно очевидно, что наркотик Петрухину подсыпала именно Майя, а «завсегдатай» был не более чем «подсадной уткой».

За десять лет до описываемых событий.

Тот октябрьский день для Аркадия Хухминского стал тем же, чем небезызвестное Ватерлоо для Наполеона. В очередной раз высказав жене претензии по поводу ее измен (а Аркадий Никодимович был свято уверен в том, что Лиза ему тайком изменяет), он впервые услышал от нее вместо привычного увещевания и слов примирения нечто новое, ей совершенно несвойственное. Выслушав его до конца, она неожиданно объявила:

– Аркаша, я много лет терпела эти унижения, мною совершенно незаслуженные. Но теперь этому пришел конец. С меня довольно! Я подаю на развод. Сейчас же собираю свои вещи и еду к сестре. В этом доме я больше не живу. Алину забираю с собой. Я не хочу, чтобы ты из нее вырастил хронически озлобленного монстрика, хотя она уже во многом стала твоей копией.

– Ты хочешь сказать, что я – монстр?! – Аркадию показалось, что под ним заколыхалась твердь земная. – И не надо мне врать, что едешь к сестре! Ты едешь к нему, к этому лощеному ничтожеству, у которого только гнилой «Опель» и копеечный счет в банке. Я прав? Ты еще в прошлом году начала крутить с ним любовь. Ты спала с ним и корчила из себя примерную жену. И кто тебе отдаст дочь? Чтобы она выросла такой же, как и ты, шлюхой?!

– Что?! – Лицо Лизы запылало от гнева. – Как ты смеешь меня называть этим словом, если я за все те годы, пока мы с тобой живем, даже не помыслила об измене? Тогда как ты по этим самым шлюхам избегался, о чем мне уже все уши прожужжали. Ну-ка, объясни мне, кто такая Света Коротина, кто такая Женечка Ружанкина, кто такая Римма Ареева? Аркадий, ты лгун и подлец!

Услышав это, Хухминский стоял, словно его в лоб ударили обухом. Во-первых, его ошарашила осведомленность Лизы – она откуда-то узнала о его, как ему думалось, тайных утехах. Во-вторых, ошеломило то, что она назвала его подлецом. Это означало, что все эти годы в ней копилась энергия бунта, которую он сам усердно подпитывал. И вот теперь этот смерч эмоций, рушащий столь привычный ему жизненный уклад, вырвался наружу. На какое-то мгновение Аркадию впервые стало по-настоящему страшно. Если Лиза уйдет из его жизни, в ней неминуемо образуется колоссальная пустота. Чем ее заполнить?