Волчья звезда

Последовавшие за этими событиями дни и ночи стали самыми странными, самыми необычными в жизни Ратмира. Он вдруг обнаружил, что потерял всякий интерес к своим привычным занятиям! Во время ночных наблюдений звездного неба, всегда требовавших полной сосредоточенности и доставлявших раньше такое удовольствие, княжич вдруг ловил себя на том, что мысли его бродят очень далеко от испещренного яркими блестками звезд неба. Лишь Волчья звезда по-прежнему притягивала его взор и пробуждала в нем прежний интерес к небесной механике… Хотя нет! Не к механике… не к сложным взаимодействиям небесных тел! Он не сразу понял, что его тяга к Волчьей звезде обусловлена не астрономией или астрологией — эта яркая оранжевая искра, блуждающая в небе по своим собственным законам, ставила перед ним совершенно другие вопросы и… не подсказывала ответов. А вопросы эти были слишком далеки от его прежних научных интересов, и потому он даже предположить не мог, где искать ответы на них. Более того, он не всегда мог четко сформулировать эти вопросы!

Спустя неделю, измученный этим своим раздвоением, вымотанный неспособностью разобраться в сомнениях, Ратмир появился в университетской библиотеке. Небольшой читальный зал был пуст — утреннее время в университетской школе отводилось занятиям с наставником. Ратмир, оглядев зал, в котором он давно не был, неслышным шагом двинулся к библиотечной стойке, расположенной у дальней стены, и когда прошел половину расстояния, за стойкой появился невысокий старик, очень похожий на седую, облезлую лису. Княжич-волк невольно улыбнулся — Пилли, дважды посвященный из стаи южных лис, исполнял обязанности библиотекаря уже больше полутораста лет, а поскольку он был родственником Вершителя, злые языки утверждали, что именно Кануг держит старика на этой должности. Ратмир, знакомый с Пилли уже около сорока лет, знал, что тот занял свою должность еще до того, как Кануг стал Вершителем. Но самое главное — этот старый лис великолепно изучил университетскую библиотеку, насчитывавшую более миллиона единиц хранения, и в любое время мог дать ответ на любой вопрос, если только этот ответ был хоть раз где-нибудь записан! А кроме того, Ратмир чувствовал, что этот старик, так по-доброму отнесшийся к нему с первого дня его появления в университете, был, пожалуй, единственным человеком, с которым он мог быть самим собой!

Физиономия старого лиса, узнавшего княжича-волка, расплылась в добродушной улыбке, и когда Ратмир приблизился к стойке, Пилли проговорил:

— Неужели обнаружилось что-то неизвестное молодому волку, и тот решил снова обратиться к старому лису?

Ратмир в ответ грустно вздохнул:

— Обнаружилось… Вот только я не совсем понимаю, что именно обнаружилось…

Левая бровь Пилли удивленно поднялась, голова чуть наклонилась влево, и он внимательно посмотрел в лицо Ратмиру:

— Волк не знает, чего хочет? Волк перестал понимать сам себя? Может быть, волк… влюбился?

Вопросы казались шутливыми, но лицо у библиотекаря было очень серьезно, и потому было ясно, что старый лис действительно озабочен.

Ратмир улыбнулся, хотя улыбка оказалась грустной, и покачал головой.

— Нет, старик, я не влюблен… Я сам не знаю, что случилось. — Он немного помолчал и продолжил, словно бы размышляя вслух: — И вообще, ничего вроде бы не случилось. Я побывал в родной стае, увидел, каким могучим и прекрасным стал Край — это не ирония, он действительно стал могучим и прекрасным. Но вместе с этим что-то исчезло в нем, он стал каким-то… — Ратмир явно не находил слов, чтобы выразить свои ощущения.

Пауза несколько затянулась, но старый библиотекарь терпеливо ждал. Наконец Ратмир продолжил, медленно подбирая слова:

— Этот город стал… двойственным. Он прекрасен своим замком и мощеными улицами, но он убог своими пригородами и слободами. Он горд богатыми княжескими палатами, но он унижен сотнями нищих лачуг, крытых соломой. Он могуч шестью сотнями воинов-волков, но за их спинами тысячи существ, лишенных даже не гордости, а элементарного чувства самоуважения!

И вдруг Пилли опустил глаза и дважды как-то странно кивнул, не то соглашаясь с Ратмиром, не то отвечая своим собственным мыслям.

Княжич-волк замолчал, а библиотекарь, вновь взглянув на него, спросил:

— Так что же ты хочешь найти в библиотеке?

Ратмир пожал плечами:

— Не знаю… Вряд ли можно найти ответ на вопрос, который не можешь сформулировать? Как можно найти ответ на… собственные неясные для тебя самого ощущения?

— Можно… — неожиданно ответил Пилли. — Если ты понимаешь, что именно вызывает в тебе эти неясные ощущения.

— Жизнь… — снова грустно улыбнулся Ратмир. — Окружающая меня жизнь.

— Волк стал взрослым, — вздохнул библиотекарь. — Волка стала интересовать жизнь… люди, а не вещи! Ну что ж, это значит, что тебе, может быть, пора заняться философией.

— Философией? — удивился Ратмир. — Почему?

— Это наука о постижении человеком… мудрости. — Глаза Пилли снова погрустнели. — Но дается она далеко не всем, потому как у каждого человека уже есть свое понимание мудрости. — Он помолчал и чуть тише добавил: — У каждого человека своя… мудрость.