Волчий билет

– Смена правительства. Кризис. Думаешь, замминистра найдет для тебя время? Впрочем, поступай как считаешь нужным, – Орлов махнул на подчиненного короткопалой рукой, по его лицу было видно, что он думает лишь о том, чтобы полковник быстрее ушел.

– Понял, Петр Николаевич. – Гуров шагнул через порог и прикрыл за собой дверь.

Оказавшись в коридоре, Гуров подумал, что идти сейчас к замминистра совершенно бессмысленно. Вчерашнего правительства уже нет, а сегодняшнего еще нет. Вопросы, волнующие старшего инспектора, сейчас никому не интересны, и вникать в их суть никто не будет. Составил Сергеев брачный договор или нет, тоже никого не интересует. Если некие силы решили капитал Сергеева забрать, а самого ликвидировать, то его жена, ее законные претензии на часть денег никого не остановят. Даму сунут под трамвай, бумажки порвут.

Гуров и не заметил, как зашел в свой кабинет.

– Ты меня извини, я тут глупости говорил, – с ходу заявил Станислав.

– Брось, все нормально. – Гуров прошелся по кабинету.

– Куда уж нормальней. Никто не знает, что завтра будет, – ответил Станислав. – В таком дерьме мы, пожалуй, сроду не находились. Мы-то душ приняли, белье сменили, одеколончиком попрыскались, порядок. А что будет теперь с… – он замолчал.

– С Россией? Не бойся громких слов, Станислав. Нам смешно, только Россия нашей возни не заметит. У нее свой путь и шаг. Я думаю о себе, тебе, Марии. Вчера слышал по ящику, как человек – профессор, доктор наук и прочая и прочая – обвинял россиян, значит, и нас с тобой, что мы в условиях демократии не способны создать сильные партии и объединения и вывести страну из создавшегося тупика.

– Я не способен, – вставил Станислав. – Я, сыщик, не способен пресечь повальное воровство, а уж это мне по штату положено.

– Вопрос: будем мы с тобой работать или уйдем домой? Заверяю тебя, кроме Верочки и Петра, нашего отсутствия никто не заметит. А будем работать, так лишь затем, чтобы ворованные деньги перешли или не перешли из одних грязных рук в другие грязные руки.

– Я никогда не сомневался, Лева, что ты оптимист, – сказал Станислав.

– Я реалист, Стас, – ответил Гуров. – Ты обратил внимание, наши правители постоянно целуются и смеются.

– Ты полагаешь, что Платона Сергеева убьют? – Стас неожиданно опустил разговор на землю.

– Тебя это трогает? – удивился Гуров.

– Трогает! Я не в первый раз защищаю жулика. Я категорически требую, чтобы ты напряг свои мозговые извилины и защищал закон. Жулики ли, праведники ли – решают суд и время. А мы должны выполнять свой долг. Извини за громкое слово. – Стас ткнул друга пальцем в грудь. – Думай. Что изменилось после регистрации брака, будем считать, брачный контракт составлен?

– Группа хищников раскололась, – ответил Гуров. – Жене, любовнику и Линде, как ее, Яновне Брасна, отхваченного ими хватит. Они превратят все в наличность и скроются. А Мусину, Касаткину и той паскудине, что над ними, сегодня не достанется ничего.

Они с таким положением не смирятся. Как они собираются дотянуться до зарубежных банков, понятия не имею.

– А если посоветоваться с Алексеем Алексеевичем? – спросил Станислав. – Он мужик честный, принципиальный.

– Именно поэтому он не захочет даже выслушать меня, – ответил Гуров. – Любой наш шаг в сторону этой банды – чистый криминал. Насколько я его понимаю, Алексей Алексеевич на такой шаг никогда не пойдет. Он блестящий экономист, и, какой бы страна ни стала, хорошие специалисты всегда в цене. Это мы с тобой никому не нужны, сторожевая собака получше или похуже, значения не имеет, главное, чтобы она слушалась хозяина.

– Вот ты и сказал главное. Любому хозяину нужна гарантия, что пес за лучший кусок не вцепится ему в горло! Твое имя дает гарантию, это золотой неразменный вексель. Это признают даже твои враги.

– Возможно, – согласился Гуров. – Но если меня нельзя купить, то следует немедленно ликвидировать.

* * *

Молодожены вернулись из загса домой. Помогая Вере снять плащ, Платон сжал ее грудь, но жена не прижалась к нему, а вяло повисла на его руках и послушно пошла в спальную комнату.

Раздевалась она как усталая женщина, которой предстоит тяжелая, нелюбимая работа. Платон разделся быстрее и суетился около кровати. Картина была довольно омерзительная. Когда они легли, то он ничего не смог. Вера попыталась мужу помочь, но безрезультатно. Опрокинувшись навзничь и глядя в потолок, глухо сказала:

– Ничего не выйдет, Платоша, кончились силы мои, и не люблю я тебя.

– Как же! А раньше? – возмутился он.

– То было раньше, больше сил нет. Четыре года я старалась, а силы кончились враз. Сегодня я могу тебе честно и открыто сказать: ты мне отвратителен. У меня есть молодой, красивый любовник, которого мне до конца жизни хватит.

Платону казалось, что он смотрит телесериал, где сволочная жена грубо объясняется с ненавистным мужем. И лично к нему все происходящее никакого отношения не имеет.

– Верунчик, – тихо сказал он, – это дурная шутка?

Вера оглядела его с ног до головы, сняла с плеча невидимую пушинку, спросила: