Волчий билет

— Ты что, дорогой мой, в чужих кабинетах выделываешь? — спросил начальник. — Врываешься без доклада, да еще поддатый. — Петр посмотрел на друга внимательно.

— Петр, они со страха совсем ошалели, — ответил Гуров. — Ты же видишь, что я абсолютно трезвый.

— М-да, накладочка, — согласился Орлов. — Из-за каких часов ты скандал устроил?

— Какой скандал? — удивился Гуров. — Я только посмотрел на часики. Однако на такие уйдет наш годовой оклад.

— Забудь. Их трое, ты один. И министр скандала не захочет. Иди работай. — Орлов скрывал свое бешенство и бессилие.

Гуров все отлично понимал, но не удержался и спросил:

— А в туалет выходить можно?

— Сопляк, радуйся, что эта публика в операциях не участвует, а то схватил бы пулю и остроумничай потом в госпитале. — Орлов шлепнул ладонью по столу. — Уйди!

— Слушаюсь, мой генерал, — не унимался Гуров. — А госпиталь что дом родной, — он поторопился закрыть за собой дверь.

Станислав вздохнул и, как бы про себя, пробормотал:

— И что мне с тобой, Лев Иванович, делать, ума не приложу? Что же ты намерен предпринять?

— Понятия не имею, — признался Гуров. — Звони ребятам, пусть поутру тащат сюда девчонок, Нонну Семенову и Тимошу — Татьяну Конюхову. Рассадить по разным машинам, доставить раздельно. Я должен с ними разобраться и передать в прокуратуру Гойде. Ничего там существенного нет, но формальности соблюсти необходимо.

* * *

Утром Тимоша, одетая строго и почти без косметики, вошла в кабинет и без приглашения, не поздоровавшись, села на стул рядом со столом Гурова.

Станислава в кабинете не было, он позаимствовал соседнее помещение у коллег, где беседовал с Нонной Семеновой. Гуров решил, что последняя более уязвим и разговаривать с ней будет легче.

Тимоша, закидывая ногу на ногу и поднимая юбку по самое некуда, нагло глядела на опера.

— Никогда не думала, что у мента могут быть такие честные глаза.

— Я одолжил, Тимоша, — Гуров улыбнулся. — Вы не возражаете, если я так вас буду называть, Татьяна Яковлевна? Меня зовут Лев Иванович. Задержать вас я могу на семьдесят два часа. И не в данном кабинете, а в иных условиях.

— На каком основании? — Тимоша вскочила.

— По обвинению в сводничестве и принуждении к занятиям проституцией, — ответил Гуров. — Номер статьи не помню, я по таким делам не работаю, но можно посмотреть. — Он положил перед собой Уголовный кодекс. — Трое суток — это довольно долго. Будем разговаривать серьезно, или вы станете выкаблучиваться? Кстати, у вас участковый, Василий Петрович, мировой мужик, характеризовал вас отлично, даже умницей назвал.

— Петрович — человек, — согласилась Тимоша. — А статью, которую вы не помните, доказать сумеете?

— Может, сумею, а может, и нет, будем пробовать. Только, если сумею, не взыщите. — Гуров замолчал, отвернулся к окну.

— На кой я вам далась?..

— Лев Иванович, — подсказал Гуров.

— Секта интересует? Тихон? Тут хоть пятерик давайте, хоть червонец, я все равно толком ничего не знаю, — Тимоша запнулась и с трудом выговорила: — Лев Иванович.

— Ты так сроками не разбрасывайся, Тимоша, — переходя незаметно на “ты”, сказал Гуров. — Пока твоя задница на этом стуле, тебе все едино — трое суток, пятерка или червонец. И беседует с тобой полковник главка или опер зоны, тебе сейчас без разницы. А она существует, однако, и очень значительная. Наконец до Тимоши дошло-доехало, что она по дури с огнем играет. Девушка подтянулась на стуле, одернула юбчонку, поправила волосы.

— Да, жизнь наша — хренотень порядочная, — философски изрек Гуров. — Вроде посуху идешь, раз — земля ушла, дна не чувствуешь, за тоненькую веточку держишься. — Сыщик вздохнул.

Молчали они долго, минут десять, наверное.

— Значит, Тихон, больше некому, — сказала через силу Тимоша. — А ведь понимала я, девка битая, не лезь, худо будет. Деньги дармовые, работа непыльная. Тихон все про Сатану вещает. Оно и верно. Только Сатана для дурачков. Сам Тихон тоже не Сатана, хотя мужик мутный и беспощадный. А вот деньги, они действительно — Сатана. Что угодно с человеком сделают.

— Это точно, — согласился Гуров. — Деньги почти всесильны. Но ведь ты, Тимоша, девушка умная, нежадная. Вроде и Сатане неподвластна.

— Раньше была уверена, теперь сомневаюсь. Дармовые деньги хоть кого погубят. Извините. — Она достала носовой платок, промокнула уголки глаз. — Но я на Тихона криминала не имею.

— Так уж? — удивился Гуров. — А развращение несовершеннолетних и вовлечение в проституцию?

— С несовершеннолетними у нас строго, без паспорта не заходи. Да и против Тихона никто показаний не даст. Какая же проституция, когда никто девкам денег не платит, они сами их приносят, да еще умоляют взять. Хотите — верьте, хотите — нет, но я с Тихоном не спала, девки к нему в очередь стоят. Но он хитер, в общем, бардака — никогда. Он выше этого.

— Тимоша, как ты полагаешь, чего Тихон добивается? Ведь не верит он ни в Бога, ни в Сатану. Какой у Тихона интерес? Где он живет? Как его фамилия, имя, отчество?

— А то милиция установить не может? — Тимоша глянула сердито. — Вы меня за дурочку не держите.