Волчий гон

Сначала все было тихо. Граев шел наобум, надеясь у кого-нибудь узнать, где разместили поп-звезду. Потом стали попадаться люди. Немного странные. Они бежали навстречу с озабоченными и напуганными лицами. Из их криков Граев ничего не понял. Ясно было только, что что-то произошло. Может быть, предположил он, это его тактическая хитрость натворила такой переполох? Например, девица описала его охранникам как монстра-терминатора. Хотя какая разница... По-настоящему беспокоило одно: как бы вместе со всеми не сбежала поп-звезда.

Поймав какого-то спешащего толстячка за плечо, Граев развернул его к себе и проорал в ухо:

– Где Пригоров?

Толстячок задыхался и явно обмирал со страху. Услышав имя певца, опасно побагровел и замахал руками:

– Там... там... прямо, второй налево, вверх, прямо, третья грим-уборная... боже, там не работает громкая связь...

Граев оттолкнул толстяка и побежал, отсчитывая повороты. На втором свернул налево, дошел до лестницы, поднялся. Коридор был пуст и безмолвен. Впереди маячила фигура. Охранник. Стоял спиной к Граеву, ковырял в ухе. Общая паника здешних мест не затронула.

Граев подобрался, напружинился и, ступая мягко, по-хищному, подкрался к охраннику. Тот, почувствовав, обернулся. Стремительно побледнел, уронил мобильник, горлом издал непроизносимый звук.

– Ты мне не нужен, – утробно проурчал Граев, ощерился и жестом велел убираться.

Охранник потрусил на полусогнутых, не оглядываясь.

Другой обнаружился после двух поворотов коридора, у самой двери грим-уборной номер три.

Этому Граев сказал просто:

– Беги.

Ну, может, и не совсем сказал. Коротко взрыкнул. Счастье служивого, что послушался.

Граев расслабился и толкнул дверь.

Пригоров полулежал в кресле перед гримерным столиком. Голову держал кверху, к носу прижимал комом полотенце. Белая рубашка была замазана темным, почти черным. Граев не сразу понял, что это кровь. В гримерке неприятно пахло гнилью.

– Наконец-то хоть кто-то, – возмущенно прогундосил Пригоров. – В этом вонючем сарае отыщется хоть один паршивый лекарь? У меня выступление срывается, я подам на вас иск за неоказание помощи. Куда все подевались? Где Кондратенко? Алик где? Чего стоишь, как идиот...

– Меня зовут Антон Граев, – спокойно сказал Граев.

Гнилой запах усиливался. Граев смотрел на своего врага и постепенно до него доходило, что смердит вот это черное, вытекающее носом из Пригорова. Да так обильно вытекающее, того и гляди все до капли выльется. Может быть, его воскрешение – только иллюзия? – отрешенно думал Граев. Или – наказание? Вот это самое – «Аз воздам...»

Пригоров отбросил насквозь пропитавшееся кровью полотенце, схватил что-то из одежды, прижал к лицу.

– Срать мне, как тебя зовут, – загнусавил он истерично. – Ноги моей больше не будет в этом клоповнике, здесь только крысам выступать... как? – Осекся и растерянно повернул голову на Граева.

Граев достал пистолет.

– Я пришел, чтобы...

Он замолчал. Говорить всякие громкие слова совсем не хотелось. Хотя можно было бы сказать много и с патетикой. С металлом в голосе и справедливостью в глазах. Но вот не хотелось. Азарт охоты пропал. Он чувствовал, как что-то покидает его, утекает безвозвратно. Глянул вокруг себя – на полу разлеглась нормальная, человеческая тень, размытая светом. Через секунду он услышал вой. Далекий, уходящий. Похожий на прощание.

Он увидел, что Пригоров тоже слышит этот волчий вой и дрожит, как заяц. Значит, это не безумие.

– Охрана! Алик! – рискнул позвать Пригоров, дав голосом петуха.

– Тсс! – Граев покачал головой и нацелил ствол на стремительно блекнущую звезду. – Не мешай мне.

Он посмотрел на пистолет и повторил:

– Я пришел, чтобы...

Не давалось ему это последнее слово, которое должно поставить точку в их безличных отношениях.

Действительно ли он пришел для того, чтобы убить? Действительно ли получит то, что хотел? А может, как раз наоборот? И с этим выстрелом ничего не закончится, а все только начнется. Бессильное, беспросветное, каждый раз обманывающее...

– Ты прощен, Пригоров.

– А? – Пригоров как завороженный смотрел на пушку.

Граев опустил пистолет и повторил, уже резче:

– Я прощаю тебя. Ты понял? – И мягче, увереннее, для самого себя: – Прощаю. И точка.

Профессии мстителя Артур посвятил себя много лет назад, взвалив на себя этот адски тяжелый, не приносящий прибыли труд. Кто-то должен служить древнему закону. Артур понял, что этот «кто-то» – именно он, после больницы, куда попал с проломленной головой, избитый четырьмя подонками. Всех четверых теперь нет в живых. Древний закон вел и оберегал Артура. Голос, звучавший в голове, говорил, что он все делает правильно. Потом голос уходил, и иногда вместе с ним пропадал кусок памяти. Но это не имело значения...